Дом, который построил Эскин

Этот человек вошел в историю советского искусства как основатель и бессменный директор Центрального дома актера (ЦДА), в котором он на протяжении почти полувека развлекал, объединял и опекал театральный мир. Среди хозяйственников, администраторов и организаторов театральной жизни было немало евреев. Но Александра Моисеевича Эскина знала, уважала и любила вся театральная общественность страны. Многие любители театра, приезжая в столицу, стремились попасть в ЦДА, где всегда можно было встретить кого-либо из известных артистов, режиссеров, драматургов, театроведов, художественных и музыкальных оформителей спектаклей. Удавалось это далеко не всем: допуск в Дом актера был, как правило, по предъявлению удостоверения члена Всероссийского театрального общества (ВТО).

 

Незаменимый еврей

Ростислав Плятт в своем предисловии к книге А. Эскина «В нашем доме» писал: «Я всегда теряюсь, когда ищу точное слово для определения деятельности Александра Моисеевича. По званию он заслуженный работник культуры РСФСР, по должности директор-распорядитель ЦДА. Но главное в том, что он – Эскин... И представить себе Эскина без Дома актера невозможно. Как и Дом актера – без Эскина».

А начиналось с того, что 22 апреля 1901 г. в семье московских еврейских интеллигентов явился на свет Саша Эскин, внуки которого были долго уверены, что флаги в этот день (отмечавшийся в СССР как день рождения Ленина) вывешивают в честь их дедушки. После прихода большевиков к власти Александр во время учебы на медицинском факультете Московского университета создал первый в столице студенческий музыкально-вокально-драматический кружок «Гаудеамус».

Импозантный юноша, питавший отвращение к «анатомке» и зубрежке латинских названий органов, влюбился в театр и с увлечением устраивал благотворительные студенческие вечера, на которые приглашал таких личностей, как А. Луначарский и Е. Вахтангов. Отказавшись от профессии врача, Эскин занялся организацией гастролей МХАТа и Театра В. Мейерхольда, был литработником в Театре им. В. Комиссаржевской, заместителем директора Московского художественного балета, администратором ряда других театральных коллективов. Тогда же женился на Зинаиде Карпович, балерине Театра им. Станиславского и Немировича-Данченко, и у них родилась дочь Маргарита. Жили они на Арбате в тесной коммуналке с минимумом бытовых услуг в доме, охраняемом на правительственной трассе чекистами.

Осенью 1936-го актриса Малого театра Александра Яблочкина, возглавлявшая ВТО, предложила Александру Эскину стать директором-распорядителем Дома актера (которому в 1964 г. присвоили ее имя). Яблочкину поддержали знаменитые артисты Е. Гельцер, С. Гиацинтова, И. Москвин, Е. Турчанинова и др. 14 февраля 1937 г. в здании на Тверской, 16, вечером, посвященным 100-летию со дня смерти Пушкина, открылся Центральный дом актера. Изначально он замышлялся как клуб отдыха и неформального общения театральной интеллигенции, мечтавшей о собственном месте для интимных бесед и торжественных встреч, отличном от действовавшего в те годы универсального Клуба работников искусств.

Власти же санкционировали создание ЦДА как инструмента неусыпного идеологического контроля за театральным людом. О чем они там балагурят, кто с кем дружит, на кого и за что зло таит – всё интересовало переодетых «театралов». Однако актеры – народ хитрый: опасные споры вели под видом невинного трепа, острые шутки маскировали под «хиханьки-хаханьки». Маргарита Эскина вспоминала: «Папа был не имеющим законченного высшего образования беспартийным евреем – он понимал, что между ним и властью должен быть посредник, человек с большим именем, царствующий, но не правящий Домом актера». Такими искусными «амортизаторами» поочередно становились общественные директоры ЦДА – народные артисты СССР Н. Озеров, И. Берсенев, Е. Гоголева, М. Жаров, Е. Леонов.

 

«Знаю я одно прелестное местечко!»

Эту песенку из оперетты И. Штрауса «Летучая мышь» мог бы подхватить любой завсегдатай ЦДА. Обсуждая формы жизни клуба работников театра, Иван Москвин выступил против «кастовости», при которой актеры «варятся в собственном соку», и предлагал взамен открытую структуру. Эту идею полностью реализовал Александр Эскин, за годы своего руководства установивший множество связей театральной плеяды сo зрителями. И вместе с тем он сумел вложить в Дом свою душу, создав в нем доброжелательную домашнюю атмосферу, превратив его в неофициальный, отчасти кулуарный центр творческой жизни актеров. Маргарита Эскина вспоминалa: «Это было место, обладающее совершенно особой атмосферой свободы, единства, доброты, тепла, любви. Это такой островок, с которым они не связаны ни с какой административной или коммерческой связью и где они могут быть абсолютно раскованными в своей среде».

На первом этаже здания располагался ресторан, в котором служители Мельпомены «прожигали время», безоглядно критикуя премьеры сезона и бурно обсуждая перспективы театра. Как вспоминал один из них, «ресторан – это песня, на которую слеталась вся Москва. Во-первых, податься было некуда, особенно ближе к ночи. А во-вторых, это самая вкусная, колоритная и дешевая общепитовская точка высшего разряда... Нанятый Эскиным директор ресторана Яков Розенталь по прозвищу Борода добывал самые изысканные дефицитные продукты. Так и говорили: „пойдем к Бороде“...»

Этажами выше находились кабинеты директора Дома и администрация ВТО, уютный бар и комнатки для посиделок деятелей театра. Но самые яркие зрелища происходили на пятом этаже – в большом и малом концертных залах, где устраивались «капустники», творческие вечера, встречи Нового года с участием ветеранов и молодежи. Даже в сталинскую эпоху в Доме сохранялась атмосфера вольнодумства и непринужденной игры, состязание талантов в остроумии, озорной выдумке, дерзком юморе с острым сатирическим подтекстом. В числе постоянных участников и сочинителей «капустников» были М. Миронова, В. Топорков, О. Абдулов, В. Канделаки, Р. Плятт, Р. Зеленая, драматурги В. Масс, М. Червинский, М. Слободской, В. Дыховичный.

Александр Ширвиндт о временах застоя рассказывал: «В Москву приехал Сартр и посетовал на то, что Россия – застенок. А ему отвечали: „Пойдемте в Дом актера и послушаем, что они несут“. Это была келейная отдушина, наше озорство было дозволенной недозволенностью». Так, в безобидном куплете про гастроли артиста – «По дальним странам я бродил, и мой сурок со мною» – вместо слова «сурок» раздавался стук по столу, намекавший на широко распространенное стукачество. В одном диалоге Ширвиндт с Державиным играли переводчика и зарубежного гостя, который по поводу нового туннеля в Москве спрашивал: «Правда ли, что советские архитекторы строят подземный переход от социализма к коммунизму?» После этого Эскина и Жарова вызвали «наверх» для жестокого разноса, но им удалось выйти сухими из воды.

Дом актера под руководством Александра Моисеевича с его обширными связями и мастерством дипломата служил укрытием людям театра, которым посчастливилось уцелеть. А когда после убийства его друга Соломона Михоэлса Еврейский театр оказался на грани краха, Эскин с риском распространял абонементы на спектакли, на год с лишним продлившие жизнь ГОСЕТа. Однажды ночью Эскина арестовали, но к вечеру отпустили благодаря высокому покровительству.

За время своего существования Дом актера стал подлинным центром театральной жизни страны. В своей книге Александр Эскин с законной гордостью и подкупающей влюбленностью перечислял имена «гвардии активистов». Но при этом он скромно умолчал о собственной роли в их мобилизации. А ведь надо было в совершенстве владеть способностью раскрыть потенциальную энергию патриотов Дома, направить ее в нужную сторону, распределить, сочетать – словом, организовать. Плятт по этому поводу вспоминал: «В кульминационные моменты кабинет директора-распорядителя Дома актера напоминает мне капитанскую рубку в минуты прокладки курса корабля по трассе, полной опасных рифов. А рифов много: это и различные оттенки наших сложных актерских характеров, это иногда и игра самолюбий, и всеобщая занятость, и инертность приглашаемого гостя, и разные бюрократические помехи… Кого-то надо очаровать, кого-то упрекнуть, кого-то убедить в том, что именно он и только он должен сегодня показаться на сцене Дома актера. И Эскин чарует, упрекает, убеждает».

 

«Королева Марго»

Личная жизнь «повелительницы театрального царства» складывалась непросто. В 1941 г. в эвакуации после рождения второй дочери скончалась жена Эскина. Он оставался вдовцом до тех пор, пока старшая дочь не вышла замуж. Детей воспитывала Сарра Львовна, мать Эскина. В Фергане малышка Марго в первый и последний раз в жизни сыграла в спектакле «Нора» роль сына главной героини. После возвращения в Москву она пошла в школу, в 8-м классе стала секретарем комитета комсомола. Обожала младшую сестру, читала ей стихи, мечтала стать педагогом. Отец воспитывал дочерей без морализаторства, разрешал читать и смотреть всё, что им хотелось. Окончив школу в 1952-м, Маргарита решила идти в пединститут на исторический факультет. На собеседовании ректор спросил, не эстонская ли у нее фамилия? Она ответила: «Нет, еврейская». Ректор поинтересовался: «А на каком языке вы говорите дома?» Тогда Маргарита забрала документы, отнесла их в приемную ГИТИСа и поступила на театроведческий факультет.

М. Эскина почти четверть века служила на телевидении, стала старшим редактором, затем заместителем главного редактора молодежной редакции ЦТ. Выпускала в эфир популярные передачи «Алло, мы ищем таланты», «А ну-ка, девушки!», «Аукцион», «От всей души», КВН. Но когда председателем Гостелерадио стал явный антисемит С. Лапин, она попала в число неугодных. И начала работать журналистом, организатором зрелищных мероприятий, завлитом в Театре на Таганке, директором Объединения детских театров. А через два года после смерти отца в 1985 г., по инициативе М. Жарова, К. Лаврова и руководителя ВТО М. Ульянова перешла в Дом актера директором. «Я получила в наследство самый бесценный дар – доброе имя отца, – призналась Эскина. – Оно служило мне и визитной карточкой, и характеристикой, и лучшей рекомендацией... В первое время после моего назначения многие актеры приезжали на Тверскую только для того, чтобы увидеть меня и порадоваться. Подобное отношение трогало меня до глубины души и ко многому обязывало».

Уже в первые три года ей удалось немало сделать для возрождения Центрального дома актера в духе лучших традиций отца. Но 14 февраля 1990 г., в 53-ю годовщину его открытия, здание полностью сгорело от пожара, очевидно, устроенного теми, кто жаждал передела недвижимости. Наступили бездомные времена, приходилось работать на чужих сценических площадках, но и тогда Дом актера вопреки всему продолжал жить. Лишь в конце 1991-го министр культуры Н. Губенко приютил его у себя в «Доме с рыцарями» на Арбате, 35. А после распада СССР Маргарита Эскина при поддержке группы народных артистов добилась победы в нелегкой борьбе за право безвозмездного владения помещениями.

На новом месте ей пришлось начинать всё с начала, и постепенно Центральный дом актера вновь зажил полной жизнью. В реконструированных залах, гостиных и салонах ежедневно, как прежде, проводились творческие вечера, юбилеи и антиюбилеи, встречи со зрителями, семинары, выставки и мастер-классы, художественные чтения и презентации книг, мероприятия новых клубов и секций. Там, на Арбате, начинались творческие проекты П. Фоменко, А. Калягина, А. Джигарханяна, О. Меньшикова, М. Козакова, О. Аросевой, Л. Гурченко, Т. Догилевой. Дом учредил актерскую премию имени А. А. Яблочкиной, проводил конкурс авторской песни, Всероссийский фестиваль «капустников». Он активно сотрудничал с российскими и зарубежными центрами культуры.

Директора ЦДА актеры с гордостью титуловали «королевой Марго». О своих «владениях» она сама сказала: «Это уникальное место, куда приходят для того, чтобы получить глоток любви и свободы». Дирижер Борис Покровский назвал его «Домом Добра», а Эльдар Рязанов подчеркнул: «Маргарите Эскиной – единственной – оказалось по силам объединить под крышей одного дома людей, многие из которых ни при каких обстоятельствах не стали бы общаться друг с другом вне его стен. Ей удалось сохранить дело великого отца и сравняться с ним в славе. Она смогла возродить атмосферу старого Дома актера в новом здании, бесформенном и неуютном, казалось, навсегда пропитанном чиновничьим духом».

М. А. Эскина стала автором многочисленных интервью на радио, телевидении, в журналах и газетах, лауреатом ряда отечественных и международных премий. К 20-летию пребывания на директорском посту вышла ее книга «Мастера и Маргарита». А во время болезни Эскиной, и особенно после ее смерти в 2009 г., вокруг Дома актера снова разгорелись страсти: Росимущество в стиле рейдерских захватов попыталось передать его организации «Россвязьохранкультура». Актеры, режиссеры, директорa театров, певцы, композиторы, дирижеры, телеведущие выступили в защиту своего Дома и с немалым трудом отстояли его от посягательств коррумпированных чиновников и темных дельцов. Только атмосфера в нем нынче, увы, не та, что была при династии Эскиных.

 

Давид ШИМАНОВСКИЙ