О чем писала Jüdische Rundschau 100 лет назад

 

На немецкий язык название нашей газеты переводится как Jüdische Rundschau. Именно так называется наше немецкоязычное издание. Еженедельная газета с таким же названием выходила в Берлине с 1902 г. Она была органом Сионистского союза Германии и до 1938 г. (когда была запрещена властями нацистской Германии) оставалась одним из самых популярных немецкоязычных еврейских изданий. В этой рубрике мы регулярно знакомим наших читателей с избранными материалами, которые ровно 100 лет назад публиковались на страницах Jüdische Rundschau.

Речь Бальфура на церемонии открытия Еврейского университета в Иерусалиме

Мы приводим отрывки из большой речи лорда Бальфура на церемонии открытия Еврейского университета в Иерусалиме в соответствии с публикацией сионистского центрального органа The New Judaea (Лондон):

«Что привело сюда эту столь большую аудиторию? Вы прибыли со всех уголков мира, языки стран, где вы жили, чаще всего сильно отличаются, но здесь вы образуете единое целое – какое же это великое и уникальное историческое событие в стране, где на каждом шагу, идешь ли с севера на юг или с востока на запад, в сознании возникают исторические ассоциации.

Дело не в величественности ландшафта, который простирается перед вами. Это осознание того, что данное событие знаменует собой новую эпоху в истории народа, который сделал небольшую землю Палестины колыбелью великих религий и духовная и нравственная судьба которого теперь пробуждается к новой жизни с национальной точки зрения. Событие, которое мы сегодня празднуем, станет одним из великих вех на пути этого народа в будущее.

Несколько минут назад один мой друг обратил мое внимание на то, что отсюда можно увидеть место, где дети израилевы впервые вступили на Землю обетованную. Я рассказал об этом другому другу, и он, в свою очередь, объяснил мне, что с этой горы, горы Скопус, римский завоеватель Иерусалима руководил осадой, положившей конец великой главе в истории еврейского народа. Может ли быть более исторически значимое место? Этот холм стал свидетелем зарождения и конца еврейской общины или, по крайней мере, того, что, казалось концом еврейской общины и ее связи с землей, которая сделала ее знаменитой.

Но теперь началась новая эпоха. Великая культурная сила, которая исчезла в Палестине много столетий назад, должна вновь возродиться на древней родине еврейского народа. Я ни в коем случае не утверждаю, что за долгий период от разрушения Иерусалима до изгнания турок еврейская культура не развивалась. Вовсе нет. Она не была разрушена, но была раздроблена. Это уже не была культура монолитного еврейского народа, который жил в традиционных границах своей страны, сделавшая его великим. Это достижения отдельных общин, отдельных личностей, ученых, богословов и философов, разбросанных по всем обитаемым уголкам планеты. Они внесли свой вклад в развитие цивилизации.

Хотя я и придаю своим словам надежду и уверенность, вы не должны думать, что я недооцениваю те трудности, с которыми при выполнении своей задачи, несомненно, сталкиваются д-р Вейцман, Верховный комиссар Палестины сэр Герберт Сэмюэл и преемник Его Превосходительства. Не думайте, что я недооцениваю трудности, которые неизбежно мешают каждому великому начинанию и, безусловно, будут угрожать и тому делу, в котором все вы имеете общий интерес. Я не буду подробно останавливаться на практических препятствиях, с которыми предстоит столкнуться основателям и руководителям университета. Одно из них, на которое сразу обращает внимание любой, кто изучает этот вопрос, – языковая проблема. Верно, что иврит никогда не был мертвым языком, но, по сути, до недавнего времени он не был языком, адаптированным ко всем сферам современного развития. Это великий язык, я могу смело это утверждать, хотя сам не говорю на нем, но я знаю, что все англоговорящие люди воспитаны на английском переводе еврейских писаний. Этот перевод – одно из величайших литературных сокровищ для всех, кто говорит на английском языке. Несомненно, что еврейский народ является наследником великого инструмента литературного вдохновения, инструмента, способного предоставить высочайшие перспективы для художественной и интеллектуальной литературы. Но означает ли это, что иврит подходит для современных целей? Ведь между книгой пророка Исайи и микробиологией существует огромная разница. Может ли язык поэзии, образный язык Исайи подходить для лабораторных исследований, которые должны прославить это место? Я ожидал бы весьма скептического ответа на этот вопрос, если бы не узнал от компетентных специалистов, что иврит был развит и достиг такого уровня, который сделал его столь гибким, богатым и приспособляемым для любого нового использования, для любого научного прогресса, подобно любому другому языку, на котором можно выразить человеческие мысли. Тем самым, по крайней мере, эта трудность была успешно преодолена.

Другая трудность, по поводу которой я испытывал некоторую тревогу – нет, даже не я, но некоторые люди ее опасались, – заключалась в том, удастся ли найти соответствующих преподавателей, которые могли бы охватить всю постоянно растущую и расширяющуюся область человеческих знаний. Теперь же я считаю, что те, кто высказывает свой скептицизм в такой форме, должны просто задуматься о том, каких успехов добились и продолжают добиваться люди еврейского происхождения именно в тех областях науки, которым ваш университет должен быть посвящен в первую очередь. Их страх рассеется, и они поделятся с нами уверенностью, которую большинство из них будут испытывать и в будущем. За последние годы (и я приведу здесь лишь один пример выдающихся достижений евреев в специфических научных областях) возникли три теории, охватывающие различные сферы науки, привлекшие внимание широкой публики. Они, без сомнения, вызвали непонимание и пустые разговоры, но, тем не менее, произвели грандиозное впечатление на все научные сообщества мира. Одна из них – философская теория, известная как теория «творческой эволюции». Ее основатель – мой друг Бергсон, великий философ и еврей. Вторая, широко обсуждаемая теория или, скорее, целая группа теорий – это так называемая новая психология. Ее основатель – мой друг, и он также еврей (Зигмунд Фрейд). Третья теория, наиболее всеобъемлющая, оригинальная и значимая из всех, – это теория относительности. Как мы знаем, она принадлежит Эйнштейну, гению математики высшего уровня, который также является евреем.

Я не собираюсь утверждать в присутствии собравшихся, что все великие научные достижения мира были, совершаются или будут совершены исключительно евреями. Конечно же, это не так. Однако тем, кто с сомнением и скептицизмом смотрит на идею создания в Палестине еврейского университета, посвященного научным исследованиям, следует напомнить, какое значительное место занимали евреи в прошлые времена в решении важнейших вопросов, волнующих образованное человечество. Поэтому я повторяю: эти трудности не должны тревожить даже наиболее сомневающихся.

Исследователи, работающие в самых абстрактных областях науки, служат не только интеллектуальным, но и материальным интересам человечества способами, которые им самим даже трудно представить. Каждый прогресс становится основой для последующих исследований, используется другими учеными в той же области и в конечном итоге приносит пользу даже тем, кому наука кажется чем-то далеким, бесполезным, ненужным занятием. И всё же, без практического применения теоретических знаний на благо человечества мир никогда не смог бы двинуться по пути прогресса цивилизации. Если мы будем учитывать обе эти идеи – науку ради самой науки и науку как служительницу материального блага человечества, – то не увидим лучшего пути, чем тот, который избрали д-р Вейцман и его коллеги: они решили, что первым направлением научных исследований университета станет стремительно развивающаяся область науки, связанная со здоровьем человека и процветанием сельскохозяйственной индустрии – ведь именно эти сферы составляют основу жизни людей. Я убежден, что при таких условиях университет выполнит свою двойную задачу, для которой он был создан: он обогатит мировую науку, независимо от того, какие цели она перед собой ставит; и он будет выполнять практическую работу, ежедневно используя открытия, которые делаются в других частях мира гениальными людьми. Они движимы духом научного поиска и идеализма.

Я убежден, что мы можем с полной уверенностью ожидать этого счастливого результата, потому что живем в эпоху беспрецедентной скорости научного прогресса. Когда я родился, даже названия тех наук, о которых здесь идет речь и которым университет посвятит свои молодые силы, были неизвестны, эти науки не служили человечеству.

Не будет преувеличением, если я скажу, что за одно поколение наше отношение к природе изменилось самым коренным образом. Сейчас именно тот момент, когда я желал бы видеть создание университета, посвященного научным исследованиям. Настал тот счастливый миг, когда это учебное заведение может внести свой вклад в великую сокровищницу развивающихся наук, накопленных в разных частях мира. Я верю, что Еврейский университет в Иерусалиме сыграет в этом великом деле не малую, а весьма достойную роль, будет вдохновляться высокими идеалами, которые сделают его сравнимым с любым другим университетом. Он будет поддерживаться и управляться людьми, чья значимость в научной сфере будет сравнима со значимостью их коллег во всем мире. По всем этим причинам я объявляю университет открытым с величайшей уверенностью в его будущем».

 

Jüdische Rundschau № 31,

21.04.1925