«Если вас не расстреляют, помрете от голода…»

Четырехлетний Давид

Давид Парнес, переживший Холокост в зоне румынской оккупации, родился 8 октября 1934 г. в молдавском городе Бельцы. До вой­ны его отец был известным в городе врачом. 7 июля 1941 г. немецкие и румынские войска вошли в Бельцы. Тех евреев, которые не успели эвакуироваться, ждали гетто, депортации, лагеря, расстрелы. Воспоминания бывшего узника гетто Давида Парнеса увидели свет благодаря стараниям израильтянина Яна Топоровского, который их зафиксировал и собрал фото близких своего собеседника. После смерти Давида Парнеса в марте этого года в Израиле Ян Топоровский передал материалы заведующему архивом Центра «Холокост» Леониду Тёрушкину, который и предложил нашим читателям ознакомиться с ними.

Мне было семь лет, и я помню, как в Бессарабии за месяц до начала вой­ны случилось землетрясение. Оно докатилось до Бельц, где жила наша семья, и мы выскочили на улицу. А через месяц, 22 июня, – опять грохот. Мы вновь выбежали из дома, тоже под утро, не понимая, что происходит. На следующий день моего папу, доктора Ицика (Исаака) Парнеса, мобилизовали на работу в госпиталь. Мы же сразу эвакуировались, всё бросив. Но дней через десять папу выгнали из госпиталя, «из-за недоверия к жителям недавно освобожденных территорий – Бессарабии, Западной Украины, Прибалтики». Он чудом нас нашел, и мы, с толпами беженцев, с папой Исааком, мамой Розой, мамиными братом и сестрой Борисом и Бетей Трахтенбройт, добрались до местечка Домбровены.

Эвакуация происходила в экстренном порядке: передвигались налегке. Большую часть шли пешком, иногда ехали на подводах. Сесть на поезд было невозможно. К тому же железнодорожный узел был разбомблен. А в Домбровенах, что на правом берегу Днестра, скопились тысячные толпы, все хотели перебраться на левый берег, но это было уже невозможно. Последние части Красной армии переправились, и переправу взорвали. Лодочники не хотели перевозить людей. Так мы остались в местечке. Что нас ждет – никто не знал. Скопились в одном из еврейских домов. Вдруг на рассвете я услышал звон разбитых стекол, истерический крик... Мы выскочили через окно, вся семья. Мама держала меня за руку, а я потерял сандалик. Хочу подобрать и тащу маму назад. И мама – в первый и единственный раз в жизни – ударила меня. Было так обидно! За что? Я же хотел лишь поднять свою обувь! Но мама тащила за собой, и мы убежали в поле, где росла рожь. Там нас нагнали двое в белых рубахах, на лошадях. Один крикнул: «Остановитесь, жиданы!» Мы и не думали сопротивляться. Они забрали у нас чемоданчик, одежду, все, что у нас с собой было. Мама просила оставить хоть рубашечку, а папа умолял: «Отдайте только мой диплом». Но мародер расхохотался, хлестнул отца плетью по спине и закричал: «Зачем тебе диплом? Разве ты имеешь право на жизнь?! Дни твои сочтены!» И они умчались.