Из «рыла Геббельса» вещает «Лорд Гав-Гав»

Министр народного просвещения и пропаганды Третьего рейха доктор философии Пауль Йозеф Геббельс был убежден, что звучащее живое слово воздействует на массу сильнее, чем печатное. Поэтому в качестве основного орудия пропаганды он выбрал радио: «Тем, чем пресса была в XIX веке, радиовещание станет в XX веке».

Фюрер и рейхсканцлер Адольф Гитлер предоставил Геббельсу полный контроль над работой всех германских радиостанций. С марта 1933 г. и до последнего дня Третьего рейха все радиовещание до мельчайших деталей контролировалась Геббельсом. День и ночь радиостанции Германии славословили фюрера, восхваляли его гений, патриотизм, заботу о немецком народном сообществе. Пропаганда призывала сплотиться вокруг фюрера для решения великих задач, стоящих перед нацией.

 

«Достучаться до народа»

«Мы хотим радио, которое достучится до народа, радио, которое будет работать для народа, радио, которое станет посредником между правительством и нацией, радио, которое перейдет наши границы, чтобы дать миру представление о нашем характере, нашей жизни и нашей работе» – такую задачу поставил Геббельс.

Во главе Имперской палаты радиовещания, вошедшей в состав министерства Геббельса на правах отдельного управления, рейхсминистр поставил Ойгена Хадамовски, организатора прямых радиотрансляций речей Гитлера и других массовых мероприятий. 16 августа 1933 г. Хадамовски издал распоряжение: «Мы, национал-социалисты, обязаны проявить достаточно динамизма и энтузиазма, чтобы молниеносно завоевать Германию и остальной мир. Партайгеноссе д-р Геббельс поручил мне очистить германское радиовещание от влияния противников нашего дела. Теперь я могу сообщить, что эта работа проведена полностью».

В мае 1935 г. Хадамовски был назначен начальником отдела телевидения в Имперской палате радиовещания. В том же году в Берлине начались регулярные телетрансляции на основе бегущего луча – изобретения физика Манфреда фон Арденне, одного из руководителей германского «Урановoго проекта» (после вой­ны за участие в советском атомном проекте бывший штандартенфюрер СС барон фон Арденне получил две Сталинские премии – в 1947 и 1953 гг.).

Хадамовски и Арденне организовали телетрансляцию игр берлинской Олимпиады 1936 г. В Берлине, Потсдаме и Лейпциге были открыты 33 телесалона, где стояли телевизоры с экраном 25×25 см. Игры посмотрели 150 тыс. телезрителей.

Но телевидение было делом новым, технически несовершенным, очень дорогим и доступным не многим. Поэтому главную ставку нацистские пропагандисты делали на радио с его многомиллионной аудиторией.

 

Сила как пропаганда

Трансляции крупных нацистских сборищ немцы были обязаны прослушивать на оборудованных репродукторами площадях или в больших помещениях. Для этого был сконструирован приемник с мощным усилителем звука.

В книге «Пропаганда и национальная держава: организация общественного мнения для национальной политики» (1933) Хадамовски писал: «Пропаганда и дифференцированное применение силы должны дополнять друг друга в особо продуманной форме. Они никогда не являются абсолютными противоположностями. Применение силы может быть частью пропаганды».

Радио позволило объединить миллионы людей в один коллектив. Как показал опыт, психологически наиболее действенным был формат особо важных сообщений. Такое оформление заставляло прислушаться даже тех, кто отвергал любую пропаганду. Театрализованный формат особых сообщений (повторяющиеся позывные, прерывание программ фанфарами или маршевой музыкой) стал основным видом пропагандистских передач. После нападения на СССР вслед за фанфарами из «Хорста Весселя» по радио стали звучать «русские фанфары» – фрагмент «Прелюдий» Ференца Листа.

 

«Слово фюрера – в каждый дом»

В Германии начала 1930-х цена радиоприемника превышала среднюю месячную зарплату рабочего. Геббельс поручил инженеру Отто Грисингу создать технически простой и недорогой радиоприемник для народа. Так появился «народный приемник», или «народное радио» (Volksempfänger) марки VE301. Он стоил вдвое меньше других моделей, и его можно было купить в рассрочку.

Под девизом «Слово фюрера – в каждое учреждение, в каждый дом» нацисты начали массовое распространение радио. Реклама позиционировала «народное радио» как посредника в деле сплочения немецкого народного сообщества, который поможет сделать Германию снова великой, сильной и процветающей, донесет идеи национал-социализма в каждую немецкую семью. Эмблема в виде имперского орла характеризовала приемник как инструмент государственной пропаганды. Дизайн более поздних моделей включал и нацистскую свастику.

 

«Рыло Геббельса»

Еще более дешевая версия, «малый приемник» появился в 1938 г. В народе он получил название «рыло Геббельса» (Goebbels-Schnauze). Приемниками награждали передовиков труда, активистов молодежных, военно-спортивных, женских, студенческих, профессиональных организаций. К 1941 г. в Германии было зарегистрировано 16 млн радиоприемников. «Народный приемник» имели 70% немецких семей. Каждый владелец приемника ежемесячно вносил абонентскую плату в размере 2 рейхсмарoк, которые шли на нужды Министерства пропаганды.

Каждый день с 5.30 и до полуночи слушатель получал девять выпусков последних известий. Чтобы заманить далеких от политики обывателей в сети пропаганды, после выпусков новостей и военно-политических комментариев транслировали развлекательные программы: оперы, оперетты, концерты, танцевальную музыкy, народные песни, детские передачи, программы по кулинарии и домоводству.

«Культурные» передачи подвергались жесткой цензуре. Были запрещены «дегенеративная негритянско-еврейская» музыка, джаз, свинг и другое «вырожденческое» искусство. К «дегенеративным» причислялись импрессионизм, дадаизм, кубизм, фовизм, сюрреализм, экспрессионизм, Баухаус. Помимо художников и архитекторов, в «дегенеративные» записали ряд композиторов и писателей.

 

Иновещание Третьего рейха

Радиовещание также служило инструментом пропаганды на зарубежные страны. Этим занималось коротковолновое иновещание. Из Берлина, Дрездена, Лейпцига, Мюнхена, Байройта велись трансляции оперных спектаклей, передавались симфонические концерты. В эти передачи вплеталась нацистская пропаганда, предназначенная в основном для этнических немцев – «фольксдойче».

Иновещание велось круглосуточно на 12 языках из нового радиотрансляционного центра в Цеезене. В предвоенные годы это был самый мощный коротковолновый передающий центр в мире. Он располагал 10 передатчиками и 24 направленными антеннами. Иновещание осуществляли также специальные радиостанции. На Эльзас-Лотарингию вещали из Франкфурта-на-Майне, на Бельгию – из Кёльна, на Данию – из Гамбурга и Бремена, на Чехословакию – из Бреслау, на Польшу – из Кёнигсберга, на Австрию – из Мюнхена.

Если в 1933 г. иновещанию отводилось на германском радио 45 минут в сутки, то в 1934-м – уже 21 час 15 минут. В 1940 г. по нацистскому радио передавалось 240 программ на 31 иностранном языке общей продолжительностью 87 часов в сутки. «Наши радиостанции, – хвастался Геббельс, – вещают ежедневно на столь многих языках, что понадобилось бы три дня только для того, чтобы прочитать тексты, передаваемые в течение одного дня».

Была создана сеть подпольных («черных») радиостанций, замаскированных под «внутренний голос» страны, на которую они вели передачи. Группа станций «черного» вещания была объединена в систему под кодовым названием «Конкордия». Под этой эгидой действовали и русскоязычные радиостанции «За Россию» и «Старая гвардия Ленина», вещавшие как бы от имени русских эмигрантских групп.

После нападения Германии на СССР программы на русском языке транслировались «Конкордией» с трех захваченных советских радиостанций. В последние недели вой­ны в Рейхе была создана «черная» немецкая радиостанция «Вервольф», вещавшая на Германию от имени не существовавшего «нацистского движения сопротивления». Тексты для «Вервольфа» писал сам Геббельс.

С началом Второй мировой вой­ны ведомство Геббельса столкнулось с серьезными проблемами. Многим немцам изрядно надоела нацистская пропаганда, и они предпочитали слушать английское или советское радио, чтобы узнать подлинную картину событий. Слушание Би-би-си и «Радио Коминтерна» строго наказывалось. Лишь за первый год Второй мировой за прослушивание передач из Лондона и Москвы свыше 1500 немцев были отправлены в концлагеря. Распространение материалов вражеских радиостанций в виде листовок или «устной пропаганды» рассматривалось как государственная измена и каралось смертной казнью.

 

«Лорд Гав-Гав»

В рамках германского иновещания на английском языке в программе «Говорит Германия» трижды в неделю в эфир выходила 15-минутная рубрика «Лорд Хау-Хау говорит с Англией». В роли лорда, имя которого имитировало собачий лай («хау-хау» – по-русски «гав-гав»), выступал Уильям Джойс. Он говорил на идеальном английском с легким ирландским акцентом. Джойс был сподвижником Освальда Мосли по Британскому союзу фашистов и Национал-социалистической лиге. В начале Второй мировой Джойс бежал в Германию, чтобы избежать интернирования по закону о пособниках врага.

В своих комментариях Джойс позволял себе крайний цинизм. Вот пример времен Битвы за Англию (август 1940 – май 1941), когда 2800 германских самолетов, в их числе 1600 бомбардировщиков, ежедневно атаковали Лондон, Бирмингем, Саутгемптон, Ливерпуль, Ковентри, другие английские города: «Британское министерство дезинформации ведет кампанию запугивания британских женщин и девушек, рассказывая им об опасности осколков немецких бомб. В ответ на эти предупреждения британки требуют от своих модисток, чтобы те изготавливали весенние и летние шляпы из тонкой жести, покрытой шелком, бархатом или другими драпировочными тканями».

Последнюю передачу «Лорд Хау-Хау» записал 30 апреля 1945 г., когда Гитлер покончил с собой, а Красная армия штурмовала Рейхстаг: «Добрый вечер! Сегодня я говорю с вами о Германии... В Германии по-прежнему сохраняется дух единства и сила духа… Они не империалисты, они не хотят захватывать то, что им не принадлежит. Все, что они хотят, это жить своей простой жизнью, чтобы никто не тревожил их извне. Вот какую Германию знаем мы. Теперь я скажу вам, мои английские слушатели, в чем проблема. Германия больше не играет одну из главных ролей в Европе. Я могу ошибаться, но германское оружие потерпело поражение на многих полях сражений. Однако я спрашиваю вас, возможно ли для Англии противостоять Советской России без помощи немецких легионов? Я оптимист. Но пока я вижу только, что Англия позволяет Германии принести в жертву ее последнее достояние в попытке остановить большевистскую орду. Германия выживет, потому что народ Германии владеет тайной жизни: стойкостью, волeй и целеустремленностью».

Уильям Джойс был арестован во Фленсбурге сотрудниками британской разведки и предстал перед британским судом. Джойсу вменялась измена родине. Он был приговорен к смертной казни через повешение.

 

Роты пропаганды

Нацисты принимали меры к тому, чтобы не допустить в армии прослушивания «вражеского радио». Геббельс писал: «Я обсудил с полковником Шмундтом (один из адъютантов Гитлера. – Б. Х.) вопрос о слушании зарубежных радиопередач в частях вермахта. Мы пресечeм это, будет подготовлен соответствующий указ фюрера».

Для ведения идеологической и психологической вой­ны в вермахте были сформированы роты национал-социалистической пропаганды. 1 апреля 1939 г. начал функционировать отдел военной пропаганды вермахта. Эту структуру возглавил полковник Хассо фон Ведель. К 1 сентября 1939 г. в вермахте было 14 рот пропаганды. При подготовке нападения на СССР их численность возросла до 19, 11 из них были развернуты на советско-германском фронте. Позже число рот пропаганды было увеличено до 33.

Подразделения пропаганды имели и войска СС. С октября 1943 г. все пропагандистские структуры СС были преобразованы в специальный полк «штандарт СС Курт Эггерс». Командиром полка был штандартенфюрер СС Гюнтер д’Алкен. В апреле 1945 г. он возглавил отдел военной пропаганды вермахта. В дивизиях СС действовали свои военные корреспонденты и кинооператоры.

 

Вой­на нервов

Эффективность германской радиопропаганды к концу Второй мировой неуклонно снижалась. Связано это было не только с несоответствием между радиосообщениями и реальным положением на фронте, но и с успешностью советской контрпропаганды.

Спецпропагандисты из отдела полковника М. И. Бурцева (7-й отдел Главного политуправления Красной армии) разработали метод синхронного вещания на используемых в Германии частотах, что позволило вторгаться в передачи «Немецкого радио». Радиослушатели в Германии неожиданно среди передачи могли услышать взволнованный крик «Ложь!», а затем следовало короткое правдивое сообщение. При этом нередко имитировался голос Гитлера или Геббельса. В такие моменты немцы были вынуждены прерывать передачу, а в эфире звучала патриотическая музыка.

«Когда я в своем радиогрузовике настраивался на волну радиостанции вермахта, ретранслируемую через „Немецкий передатчик-40“ (эта станция транслировала не только фронтовые сводки, но и развлекательную музыку), радио вермахта глушил советский передатчик. Сначала включался метроном, который тикал: тик-так, тик-так, тик-так. Затем диктор монотонным голосом по-немецки произносил: „Каждую секунду в Сталинграде погибает немецкий солдат. Сталинград – братская могила. Сталинград – братская могила“… Это производило на немецких солдат жуткое впечатление», – вспоминал радист Герт Альтшведер.

Из СССР на немецком языке вещала станция Национального комитета «Свободная Германия». Ее передачи начинались так: «Внимание! Внимание! В эфире радиостанция „Свободная Германия“... Мы говорим от имени германского народа. Призываем к спасению государства!». С территории СССР велись также передачи «Германской народной радиостанции». Программу этой станции «Служба военнопленных» слушали даже немецкие солдаты на Западном фронте. Позднее американские специалисты охарактеризовали радиопередачи такого рода как «великолепную и совершенную вой­ну нервов».

 

«Говорит Ханс Фриче»

Вся Германия приникала к «народным приемникам», когда раз в неделю в эфире звучали слова «Говорит Ханс Фриче». Спокойный гортанный голос самого популярного комментатора Третьего рейха нравился немцам. Им надоели истерики, которые, подражая Гитлеру и Геббельсу, регулярно закатывали у микрофона партийные демагоги.

1 мая 1933 г. Геббельс, нуждавшийся в лояльных репортерах, поставил Фриче во главе службы новостей отдела прессы своего министерства. В 1942 г. Фриче побывал на Восточном фронте, рассказывал в печати и по радио о победах вермахта в России. В ноябре 1942-го он возглавил отдел радиовещания – один из 12 отделов Министерства пропаганды. Его должность называлась помпезно: полномочный представитель политической организации радио великой Германии.

Хотя Геббельс и Фриче занимались одним делом – обработкой немцев в нацистском духе, между ними не было товарищеских отношений. Геббельсу нравилась работа его подчиненного, но не Фриче лично. Возможно, Геббельс видел в нем конкурента. Эта версия подтверждается высказыванием Фриче: «Моя официальная должность не такая большая и важная, как у Геббельса, но мое человеческое влияние было больше».

Нацистская пропаганда была основана на лжи. «Ложь, повторенная тысячу раз, становится правдой», – заявлял Геббельс. «Вести пропаганду можно любым способом. Можно даже лгать при помощи правды, вырывая отдельные факты из цепочки взаимосвязей, – вот тебе и кривда», – развивал этот тезис Фриче.

Фриче использовал постулаты гитлеровской идеологии. Одной из главных тем был «заговор мирового еврейства». 18 декабря 1941 г., когда в Европе уже шло массовое уничтожение евреев, названное нацистами «окончательным решением еврейского вопроса», Фриче по радио заявлял: «Судьба еврейства в Европе оказалась столь же неблагоприятной, какой она, по предсказаниям фюрера, должна была стать в случае европейской вой­ны. С распространением вой­ны, явившейся результатом подстрекательства со стороны евреев, эта печальная участь может постигнуть их и в Новом Свете, потому что с трудом можно предположить, что народы Нового Света простят евреям те бедствия, которые Старый Свет им не простил».

В начале Второй мировой вой­ны Фриче воспевал «блистательные победы германского оружия». Но потом начались поражения вермахта, и задачи пропаганды усложнились. Фриче пугал слушателей рассказами об азиатской жестокости русских и англосаксонском коварстве западных союзников; он внушал немцам, что над ними нависла смертельная угроза. В ход шли и гиперболы из антигитлеровской пропаганды – Фриче цитировал британскую газету News Chronicle: «Мы за уничтожение всего живого в Германии – мужчин, женщин, детей, птиц и насекомых» и советскую «Красною звезду» со статьей Ильи Эренбурга: «Если ты убил одного немца, убей другого – нет для нас ничего веселее немецких трупов».

 

Арест пропагандиста

2 мая 1945 г. Ханс Фриче сдался в Берлине советским войскам. Маршал Георгий Жуков в книге «Воспоминания и размышления» пишет: «Мне сообщили, что сдавшийся в плен заместитель министра пропаганды доктор Фриче предложил выступить по радио с обращением к немецким вой­скам берлинского гарнизона о прекращении всякого сопротивления. Чтобы всемерно ускорить окончание борьбы, мы согласились предоставить ему радиостанцию. После выступления по радио Фриче был доставлен ко мне... Как известно, Фриче был одним из наиболее близких к Гитлеру, Геббельсу и Борману людей».

В тот же день Фриче пришлось принять участие в опознании трупов детей Геббельса и обугленных останков своего шефа и его супруги. На следующий день Фриче был отправлен в Москву. 20 ноября 1945 г. он предстал перед Международным военным трибуналом в Нюрнберге, где был привлечен к ответственности за распространение нацистской пропаганды. Фриче рассматривался в качестве неофициальной «замены» Геббельса на скамье подсудимых.

«Обвиняемый Фриче использовал вышеупомянутые посты и свое личное влияние в целях распространения и разработки основных доктрин нацистских заговорщиков, указанных в пункте первом обвинительного заключения, и для пропагандирования, поощрения и подстрекательства к совершению военных преступлений, указанных в пункте третьем обвинительного заключения, и преступлений против человечности, указанных в пункте четвертом обвинительного заключения, включая в особенности антиеврейские меры и безжалостную эксплуатацию оккупированных территорий», – отмечалось в обвинительном заключении, которое зачитал американский юрист Сидни Олдерман.

Наряду с Геббельсом Фриче был один из авторов нацистского пропагандистского мифа о «превентивной вой­не». Перед лицом трибунала он сожалел об этом, говорил, что его обманули и он не знал истинного положения дел. В то же время он признал, что «организовал широкую кампанию антисоветской пропаганды, пытаясь убедить общественность в том, что в этой вой­не повинна не Германия, а Советский Союз».

Д-р Хайнц Фриц, защитник Фриче на Нюрнбергском процессе, заявлял, будто Фриче «случайно» попал на скамью подсудимых, так как он якобы не играл значительной роли в гитлеровской Германии. Адвокат изображал своего подзащитного чуть ли не рядовым журналистом, который якобы не оказывал влияния на содержание и политическое направление информации.

В последнем слове на суде Фриче признал, что ошибался в своей оценке Гитлера и нацизма: «Если бы я в моем радиовещании занимался пропагандой, которую мне ставят в вину, если бы я пропагандировал учение о расе господ, ненависть по отношению к отдельным народам, призывал бы к агрессивной вой­не, насилию, убийству и бесчеловечности, если бы я делал все это, то германский народ отвернулся бы от меня и отверг бы систему, в пользу которой я выступал... Но несчастье заключается именно в том, что я не придерживался всех тех тезисов, в соответствии с которыми тайно действовал Гитлер со своим маленьким кругом приспешников… Я верил заверениям Гитлера о его честном стремлении к миру. Я верил во все официальные германские опровержения иностранных сообщений о немецких зверствах. Моей верой я укреплял веру немецкого народа в честность германского государственного руководства. Вот в чем заключается моя вина».

Суд пришел к выводу, что «Фриче иногда во время своих выступлений по радио делал решительные заявления, носившие пропагандистский характер. Однако Трибунал не намерен считать, что они были направлены к тому, чтобы побудить немецкий народ к совершению зверств над побежденными народами, и поэтому Фриче не может быть признан участником тех преступлений, в которых он обвиняется. Он скорее ставил своей целью возбудить у народа стремление оказывать поддержку Гитлеру и германским военным усилиям».

В отличие от Юлиуса Штрайхера, главного редактора газеты «Штурмовик», приговоренного к смертной казни за разжигание антисемитизма, Фриче, несмотря на особое мнение советского судьи Ионы Никитченко, был оправдан. Ведь голос Фриче не сам по себе входил в каждый немецкий дом, не лично же пропагандист настраивал каждый германский «народный приемник» на волну программы «Говорит Ханс Фриче». Нет, это делали «простые немцы» добровольно; они сознательно подставляли свои уши и мозги под регулярные инъекции нацистской пропаганды. Поэтому Фриче был признан невиновным.

1 октября 1946 г. Фриче вышел на свободу. Наряду с Ялмаром Шахтом и Францем фон Папеном он стал одним из трех оправданных в Нюрнберге. Однако в дальнейшем все трое были осуждены комиссиями по денацификации Германии. В 1947 г. Фриче получил девять лет тюремного заключения за разжигание антисемитизма и заведомо ложную информацию, подстрекающую немцев к продолжению борьбы, когда вой­на была уже проиграна. 29 сентября 1950 г. он был освобожден по состоянию здоровья: он был болен раком. 27 сентября 1953 г. в Кёльне Ханс Фриче умер – первым из «нюрнбержцев», которым повезло избежать виселицы.

 

Борис ХАВКИН

Автор – доктор исторических наук, профессор Историко-архивного института Российского государственного гуманитарного университета.