«Нет лучшего средства борьбы со злом, чем напоминание о нем»

В Малачунском лесу близ города Сороки в 1941 г. были расстреляны 6300 евреев. Мемориал их памяти представляет собой композицию из 20 гранитных стел, на которых указаны имена тысячи расстрелянных евреев, чью личность удалось идентифицировать на сегодняшний день. Название же мемориала отсылает к общему числу жертв среди еврейского населения региона: «Место мук и смерти 6000 евреев, уничтоженных фашистами в 1941 г.».

На открытие мемориала приехали его инициатор, президент Московской еврейской религиозной общины (МЕРО) Григорий Ройтберг, родные которого похоронены в этом месте; члены еврейской общины Молдовы, потомки евреев, расстрелянных в Молдове в годы Катастрофы, активисты Российского еврейского конгресса (РЕК), официальные лица из Израиля и Молдавии. Мемориал установлен усилиями Ройтберга, позже к реализации проекта присоединились РЕК, МЕРО, а также Еврейская община Молдовы. Мы поговорили с профессором Ройтбергом, основателем и президентом АО «Медицина», академиком РАН, доктором медицинских наук, врачом, ученым, педагогом, автором новых уникальных способов лечения страдающих острым крупноочаговым инфарктом миокарда, основоположником научной школы по метаболическому синдрому.

 

– Изначально ее вынашивал мой отец. Он хотел установить под Сороками памятник. Для него это было важно, поскольку в этих местах погибли и похоронены его близкие родственники, жестоко убитые во время румынской оккупации в годы Великой Отечественной войны. Отец говорил мне, что необходимо увековечить их память. Даже несмотря на то, что имена большинства расстрелянных в Малачунском лесу евреев неизвестны – историки установили пока только тысячу имен из более чем 6300. Конечно, мы не планировали из этого делать грандиозное событие мирового масштаба, приглашать большое количество знатных гостей. Мемориал – это моя частная инициатива, к которой по мере ее продвижения присоединились многие коллеги. Я раньше не занимался подобными проектами. Приходилось многому учиться на ходу. Постепенно кто-то вызывался помочь, число этих людей росло. И в итоге оказалось, что все помогают понемногу: и РЕК, и МЕРО, и, конечно, Еврейская община Молдовы в лице ее главы Александра Билинкиса.

– А почему открытие прошло именно сейчас?

– Никакого специального повода для этого не было. Мы готовили памятник еще до мировой пандемии коронавируса, но все сложилось иначе. Пандемия поразила и Россию, и Молдову, и Израиль. Выезд из этих стран был затруднен, въезд тоже. Теперь вот наконец коронавирус отступил, и мы решили, что пора это делать. Так что монумент получился весьма непростым проектом, хотя его идею я вынашивал и давно.

– На открытии монумента много говорилось о необходимости бороться с антисемитизмом в любых его проявлениях, упоминались страшные события Второй мировой, призывали не допустить чего-то подобного в наши дни. В чем лично для вас главное значение той церемонии, в которой вы участвовали, и этого монумента?

– Мной, прежде всего, двигало желание еще раз визуализировать тот ужас, вспомнить о тех людях, которые были безвинно убиты, о тех детях, которые закопаны в этом лесу. О тех мужчинах и женщинах, которые были убиты просто за то, что они евреи. Нет лучшего средства борьбы со злом, кроме постоянного напоминания о том, что однажды оно уже вершилось. Мы не можем сказать, нужно ли всe это тем людям, которые там захоронены, видят ли они нас. Может быть, и видят, может, им это надо. Но нам это надо точно. Мы не должны забывать свое прошлое. Мы не должны забывать об этих страшных событиях. Мы не должны забывать о том, что если они случились однажды, то это значит, что их повторение еще возможно. Этой мысли ведь и посвящено знаменитое изречение Царя Соломона: «То, что было давно, есть сейчас, и то, что есть сейчас, будет в дальнейшем, ибо нет ничего нового под Луной».

– Особенно в наше время, когда мы порой видим, что в Интернете популярны теории заговора, отрицающие Холокост…

– Да и не только в Интернете. В реальной жизни тоже от слов очередного оратора волосы дыбом встают. Это, кстати, серьезная проблема и для Молдовы тоже. Тут хоть и приняли в прошлом году закон об уголовном преследовании за отрицание Катастрофы, все равно находятся политики, пытающиеся разыграть эту карту. А в остальном мире? Надо быть начеку и бережно хранить память – и как наш моральный долг перед погибшими, так и для того, чтобы трагедия не повторилась.

– И все-таки, когда мы говорим о Холокосте на территории Молдовы, нельзя не упомянуть, что для вас это прежде всего личная история…

– Мой отец, которому изначально принадлежит идея установить под Сороками памятник, настаивал на его важности. Ведь у него в годы войны пострадали близкие родственники. Он с детства мне рассказывал эти страшные истории. Рассказывал, как его семье удалось сбежать из румынского гетто, добраться до советской территории и спастись в эвакуации. Хотя спастись – это, конечно, сильно сказано. Их разбросало по всей стране. Кто-то оказался в Дагестане и Чечне, как мои родители, кто-то – за Уралом.

– Получается, что те евреи, которые остались в тогдашней Румынии, попросту встретили смерть…

– Первые месяцы оккупации, пока там находились румыны и еще не было немцев (они только входили вслед за румынами), за определенное вознаграждение можно было перебраться на другую сторону Днестра, на территорию СССР. Те, кто не мог откупиться, погибали. Но и через Днестр перебраться было фактически невозможно – его тогда уже бомбила немецкая авиация. Те, кто бежали, успевали укрыться буквально в самый последний момент.

– Все это вы слышали от живых свидетелей тех событий?

– Более того, от членов моей семьи. Одно из свидетельств того, что тогда творилось, это история сестры моей двоюродной бабушки. Звали ее Сойву. В годы оккупации она была ребенком, 8–10 лет. Когда ее семью расстреляли, всех засыпали землей. Многие еще были живы – и земля шевелилась. Румынские полицаи гуляли по этим расстрельным ямам, снимали с убитых украшения, одежду. На моей бабушке были красные сапожки. Она лежала в яме, слегка присыпанная землей, и полицейский увидел на девочке сапожки. И он решил снять их с трупа и подарить своей дочери. А когда стал снимать, девочка застонала и зашевелилась: в нее стреляли, но она была еще жива… Полицай испуганно отпрянул в сторону. Тогда второй полицай крикнул: «Так пристрели девчонку, и все». Но случилось чудо: полицейский не стал добивать Сойву. Более того, он вытащил ее из расстрельной ямы и забрал к себе в деревню, спрятал. Девочка была серьезно ранена, а по соседству жил ветеринар. Он напоил ее водкой и перочинным ножом удалил пули и несколько ребер. Сойву осталась на несколько месяцев жить в этой деревне. Местные крестьяне знали, что она еврейка, но у нее были русые волосы, поэтому она легко могла сойти за украинку. Крестьяне жалели ее и молчали. Она там оставалась, пока ее не переправили через Днестр с советским партизанским отрядом, потом она воссоединилась с семьей, и они перебрались в Израиль. Бабушка Сойву в итоге так и прожила – без ребер – долгую жизнь. Она умерла в Израиле около десяти лет назад.

– Действительно, история счастливого спасения. Но в целом ведь в годы Второй мировой судьбы большинства молдавских евреев обрывались одна за другой. Местное население, румынские и немецкие солдаты обращалось с ними чрезвычайно жестоко: устраивали погромы, массовые казни.

– Все это тоже было. До войны на территории Румынии жило около 300 тыс. евреев. Выжили лишь 50 тыс. Вы представляете, какие масштабы приобрел этот ужас? И это еще, по меркам безумной немецкой национальной идеи «окончательного решения», были весьма мягкие условия. Историки пишут, что после Московской и Сталинградской битвы, разгрома нацистов румыны существенно смягчили отношение к евреям. Они прекратили массовые убийства. Евреев мучили, грабили, унижали, но давали возможность выжить – в румынской зоне оккупации. В немецкой зоне шансов на спасение у евреев не было. Кстати, говоря об исторических данных, важно отметить: события Катастрофы на этих землях изучены относительно слабо, так считают специалисты по истории Холокоста.

– И мы это видим даже на примере мемориала. На нем указана лишь тысяча имен убитых здесь евреев…

– По данным на 1947 г., из советских официальных источников известно, что здесь захоронено более 6300 человек. Работа по их идентификации ведется постоянно, над этим работают исследователи из «Яд ва-Шем», мы им активно помогаем. В этой связи открытие памятника воплощает собой нашу важную миссию. Мы должны рассказывать новым поколениям евреев о трагедии Холокоста. Наш монумент – это еще один повод вспомнить, чтó именно здесь происходило в годы войны.

– В завершение, в чем художественный замысел памятника?

– Смысл был такой: изобразить вырубленные деревья. Это соотносится с известным выражением из еврейских писаний: «Любой безвременно ушедший человек – это вырванная страница Торы». Погибшие там люди могли дать потомство: детей, внуков, новых лауреатов Нобелевской премии, великих артистов, хороших врачей, добрых и честных людей, которые жили бы на земле Молдовы, но их просто вычеркнули из списка живых. Их и всех их потомков, которые не родились. Это обрубленные деревья, которые не дали почки и ростки. Уничтоженный, вырубленный живой лес судеб. На мой взгляд, очень сильная и важная метафора. Ведь наша задача сейчас – прорастить новые ростки смысла и гуманистических ценностей. Чтобы наши потомки никогда не забывали уроки истории и использовали их только во благо. И чтобы страшное зло никогда, никогда более не смогло повториться.

 

Беседовал Роман ГУРЕВИЧ