Житие Петра Иваныча

Житие Петра Иваныча скорбное. Тяжелое житие. И если бы не был он по натуре своей спортсменом, то жития этого вынести не смог бы и либо форму, либо сущность его прикончил.

Но благодаря спортивной складке своего духа сделал он из трудных дней своих живую игру. Смысл и толк этой игры заключался в том, чтобы как можно ловчее уклониться от встречи с родными, знакомыми и прочими лицами, которые могли бы попросить у него денег.

Он был, так сказать, охотник навыворот. Не преследовал, а удирал; заячий спорт, но если в него вживешься – довольно завлекательный.

Спорт этот потребовал все-таки некоторых затрат: консьержу выдавалось ежемесячное специальное жалованье для того, чтобы гнать всякого, кто без особого пароля о нем, Петре Иваныче, осведомлялся. Жалованье это Петр Иваныч с грустной улыбкой называл «прогонные суммы». Те же прогонные суммы выдавались мальчикам в банке, где состоял Петр Иваныч.

Секретари, и банковский, и домашний, прогонных не получали, но просто всегда говорили, что ни день, ни час пребывания Петра Иваныча на службе неизвестны. Это входило в круг их обязанностей.

На улице подымался воротник. Вечером на окна опускались тяжелые густые драпировки.

В своем любимом ресторане, от которого отказаться не мог, потому что был обжора, он садился в угол за ширму. Особую жуткую радость испытывал он, когда видел в щель у стены знакомую физиономию, которая его не видела. При случайных встречах с опасными людьми он умел делать такое «чужое» лицо, что почти никто не решался узнать его. Долго смотрели вслед и думали:

– Уд-дивительная игра природы! Такое сходство!

В театре при встрече с людьми неопасными, он говорил очень громко, чтобы слышали опасные:

– Да, сегодня я решил последний раз позволить себе эту роскошь – пойти в театр. Я роздал все свое состояние милым родственникам, которые, как и принято, меня же бранят.

В дом допускался без лозунгов и паролей только старый университетский товарищ, который был богаче Петра Иваныча и потому не страшен абсолютно.

Сидели у камина, слушали граммофон.

– Ты обидишься, если я у тебя спрошу, – сказал раз товарищ. – Вот ты теперь нажил на новом деле изрядный куш, для чего тебе все это? Ну, так – без обиды, откровенно.

Петр Иваныч подумал.

– Не знаю... Для жиру, для подагры... не знаю!

– Ну а представь себе, что явилась бы к тебе сама очаровательная Магу, которой ты так восхищался в прошлом году. Пришла и сказала бы: «Дайте пять тысяч pour mes pauvres¹». Что бы ты тогда? А?

Петр Иваныч подумал, сильно побледнел и, подняв глаза темные, почти вдохновенные, тихо сказал:

– Что бы я сделал? Я бы убил и ее, и себя.

 

¹ на бедность (фр.)

 

ТЭФФИ (1924)