Сотворить кумира

Наполеон не из того дерева, из которого делают королей; он из того мрамора, из которого делают богов… Он был Моисеем французов; как тот таскал свой народ взад и вперед по пустыне, чтобы дать ему возможность успешно пройти курс лечения, так и Наполеон гонял французов по Европе… Чем ближе к Наполеону стояли люди, тем больше восхищались им. С другими героями происходило обратное.

 

Генрих Гейне

 

Евреи хорошо знают, что нельзя создавать кумиров, но каких только кумиров они не создавали! Каких только друзей и союзников они не приписывали себе в долгой истории своего одинокого хождения по мукам! Трагическая черта преследуемого народа – искать реальных и мнимых сторонников.

Каждый, кто читал «Войну и мир», вероятно, заметил, как Толстой пытается очернить Наполеона. Писатель – не первый, кому этот замысел не удался. Популярность Наполеона в истории беспрецедентна. Человек, развязавший столько войн, оккупировавший так много чужих земель, причинивший страдания сотням тысяч людей в разных странах, в том числе и в своей собственной, вызывал восхищение и вдохновлял в творчестве множество выдающихся людей разных национальностей и вероисповеданий. Есть несколько причин этого поклонения перед французским императором. Назову три.

1. Противостояние нравственно загрязняющим тенденциям индустриализации и торговли тех времен требовало создания романтического героя, не запятнанного тем, что считалось прогрессом человечества; тем, что разрушало старые ценности и созидало новые. Одно из назначений романтизма – очищение. Наполеон, гениальный полководец, успешный завоеватель и политик, стоявший над капитализмом, храбрый человек, которого обожали солдаты, представлялся романтическим героем.

2. Мальчик из многодетной семьи, мелкий корсиканский дворянин, принадлежавший к национальному меньшинству во Франции, завоевал великую страну и полмира с помощью своего гения, а не «божественного» происхождения. Иванушка стал царем. Даже великие люди любят реализацию сказок.

3. Генрих Гейне, ненавидевший кумиров, свободолюбивый и независимо мыслящий человек, насмешник и бичеватель нравов при тирании, полюбил диктатора Наполеона. Благодаря императору (!) была проведена демократизация оккупированной им Вестфалии (родины Гейне) и, в частности, эмансипация тамошних евреев. Тиран оказался освободителем, но не только для евреев. Французская армия в триумфальном шествии по Европе распространяла идеи «свободы, равенства и братства» среди народов завоеванных стран. Она несла республиканские идеалы отсталым феодальным государствам даже тогда, когда во главе ее стоял император.

Французская революция изменила характер обсуждения еврейского вопроса. Дискуссия велась только о правах гражданина, то есть о полном политическом равноправии. В декабре 1789 г. в выступлении в Национальном собрании Робеспьер сказал: «Любой гражданин, выполняющий <…> условия, требуемые для того, чтобы быть избранным, имеет право и на общественные должности. Недостатки евреев коренятся в той степени унижения, которую вы им навязывали. Они станут лучше, когда увидят хоть какое-нибудь преимущество, связанное с этим улучшением. <…> Это вопрос принципа, и мы должны принять принципиальное решение». В последние дни своего существования, в сентябре 1791 г., Национальное собрание приняло это принципиальное решение – закон о полном политическом равноправии евреев. Людовик XVI еще успел его утвердить.

Цивилизованность может быть достигнута путем отказа от таящихся в подсознании похоти, жажды убийства и насилия. Она может быть результатом подавления подсознательных антипатий и деструктивных инстинктов. Сублимация нередко становилась фактором истории. Обсуждая с Томасом Манном замысел романа «Иосиф и его братья», Зигмунд Фрейд проанализировал роль Жозефа (Иосифа), брата Наполеона Бонапарта в жизни императора Франции. Он сделал это в ноябре 1936 г. в письме к автору: «В корсиканской семье преимущество первенца окружено самым священным благоговением. Старший брат – естественный соперник, младший питает к нему стихийную, безмерно глубокую враждебность. Устранить Иосифа, занять его место, самому стать Иосифом было, должно быть, сильнейшим из душевных порывов Наполеона-ребенка, но такие чрезмерные детские порывы склонны переходить в свою противоположность. Ненавистный соперник превращается в возлюбленного. Так и у Наполеона». Наполеон завидовал старшему брату (в многодетной семье на Корсике старший брат был наследным принцем), в детстве и юности очень не любил его. Его желание властвовать в семье, долго подавляемое, сублимировалось в жажду власти в других областях и нелюбовь к другим людям. На вершине своей карьеры он освободился от комплексов по отношению к старшему брату, и тот стал одним из самых близких ему людей. Однако, замечает Фрейд: «Вырвавшаяся в то время на волю агрессия только и ждала случая, чтобы перенестись на другие объекты. Сотни тысяч посторонних людей поплатятся за то, что рассвирепевший маленький тиран пощадил своего первого врага». Фрейд выводит колоссальную волю Наполеона к власти из его комплекса младшего, «неполноценного» сына в семье.

Многочисленные слабости одного из самых сильных людей в истории заслуживают отдельного изучения. Фрейд в письме к Манну далек от выполнения этой задачи. Занятый глубинной психологией, он не принимает во внимание особенностей Бонапарта, лежавших на поверхности. Наполеон остро переживал унизительное положение корсиканцев, а оно поощряло его восстать ради их свободы и независимости, но восстания не получилось. Стендаль в «Красном и черном» писал: «Минуты унижения создают Робес­пьеров». Минуты унижения создали Наполеона. Однако эти минуты не сделали его корсиканским патриотом. Он стеснялся своей бедности, провинциальности и акцента. Для полного излечения от корсиканских комплексов ему было необходимо покорить Францию, полностью отдалиться от корсиканского прошлого, нивелировать принадлежность к жителям острова и исключить себя из своего народа, что он и сделал.

Корсиканец мог завоевать Францию, еврей – не мог, даже если бы порвал со своим народом. При всем прогрессивном характере Французской республики евреи были в ней вне игры за национальное лидерство. Но в какой степени Наполеон был корсиканцем? Этот вопрос может возникнуть в связи с приписыванием ему как корсиканцу симпатий к еврейскому народу. Расследование отношения императора к евреям, по-видимому, началось с публикации Ги де Мопассана. После путешествия по Корсике, 27 октября 1880 г. Мопассан опубликовал очерк «Неизданная страница истории». В нем писатель рассказывает о случае, происшедшем с Наполеоном в июне 1793 г.: «Эта неизвестная до сих пор страница истории (а все, что относится к жизни этого необыкновенного человека, принадлежит истории) – настоящая корсиканская драма, и она чуть не стала роковой для молодого офицера (Наполеона. – А. Г.), находившегося тогда в отпуске на родине. <…> Все эти сведения я получил от единственного человека, который знал их из первоисточника и показания которого помогли в 1853 г. произвести необходимые розыски для выполнения добавочных пунктов завещания, составленного императором незадолго до его смерти на острове Святой Елены. В самом деле, за три дня до смерти Наполеон сделал к своему завещанию приписку, содержавшую следующие распоряжения: „Завещаю 20 000 франков, – писал он, – тому жителю Боконьяно, который спас меня от врагов, собиравшихся меня убить, 10 000 франков – г-ну Виццавона, единственному члену этой семьи, бывшему на моей стороне, 100 000 франков – г-ну Жерому Леви, 100 000 франков – г-ну Коста из Бастелики, 20 000 франков – аббату Рекко“».

Наполеон перечисляет имена своих спасителей на Корсике, среди которых был Жан-Жером Леви, бывший мэр Аяччо, еврей, которому он завещает большую сумму денег.

Что угрожало Наполеону в июне 1793-го? Рассказ Мопассана начинается так: «Это было вскоре после смерти Людовика XVI. Корсикой управлял генерал Паоли, человек энергичный и жестокий, убежденный роялист, ненавидевший революцию, между тем как Наполеон Бонапарт, молодой артиллерийский офицер, проводивший свой отпуск в Аяччо, старался использовать все свое влияние, а также влияние членов своей семьи для торжества новых идей. <…> Молодой Бонапарт и генерал Паоли уже враждовали между собой».

Генерал Паскуале ди Паоли, президент директории департамента Корсика и командующий вооруженными силами острова, был контрреволюционером, Наполеон – революционером. Паоли был корсиканским сепаратистом, Наполеон – французским патриотом. Когда Наполеон узнал, что Паоли решил отделить Корсику от Франции при содействии Англии, он обвинил генерала в измене. Паоли пытался ликвидировать Наполеона, но тому удалось бежать. Одним из спасителей будущего императора был еврей Жан-Жером Леви. Мопассан пишет: «Лошади ждали у моста, и маленький отряд пустился в дорогу, провожая беглецов до окрестностей Аяччо. С наступлением ночи Наполеон пробрался в город и нашел убежище у мэра, Жан-Жерома Леви, который спрятал его в шкафу. Предосторожность была не лишней, ибо на следующий день явилась полиция. Она обыскала весь дом, ничего не нашла и удалилась восвояси, искусно наведенная на ложный след мэром, который поспешил предложить свои услуги, чтобы поймать молодого бунтовщика». Леви спас Наполеона от гибели.

Мопассан завершает свой очерк так: «Через несколько дней была провозглашена независимость Корсики; дом Бонапарта сожгли; три сестры беглеца нашли приют у аббата Рекко. Вскоре французский фрегат, посланный за последними сторонниками Франции, взял Наполеона на борт и вернул нашей родине-матери ее преследуемого, травимого приверженца – того, кому предстояло сделаться императором, гениальным полководцем и потрясти весь мир своими завоеваниями».

В еврейской истории принято время от времени вытаскивать на свет лубочную картинку о любви французского императора к евреям. При внимательном рассмотрении это произведение превращается в картину безответной любви ее авторов к Наполеону.

Как из приведенного рассказа Мопассана рождается история об особой симпатии императора к евреям? Аргументы еврейских наполеонофилов примерно таковы. Наполеон – корсиканец, а корсиканец помнит зло и добро и обязан мстить и вознаграждать. Поэтому он завещает своим спасителям деньги, а среди спасителей – еврей Леви, следовательно, Наполеон любит евреев. Впрочем, вывод о любви Наполеона к евреям извлекается из нескольких событий. Первый аргумент авторы теории особой симпатии Наполеона к еврейскому народу черпают из публикации документа, отрывки из которого следуют дальше.

Во время осады Акко в 1799 г. генерал Бонапарт обратился к евреям с призывом помочь ему в его войне:

«1 флореаля 7 года Французской Республики (20 апреля 1799 г.).

Бонапарт, главнокомандующий армий Французской Республики в Африке и Азии, к Законным Наследникам Палестины.

Евреи, единственная в своем роде нация, которую за тысячу лет страсть к завоеваниям и тиранство смогли лишить только наследственных земель, но не имени и национального существования! Внимательные и беспристрастные наблюдатели за судьбами наций, даже если вы не были одарены талантом пророков, как Исайя и Иоиль, вы тоже давно чувствовали, что предсказали эти провидцы с прекрасной и возвышающей верой, когда увидели надвигавшееся разрушение своего царства и отечества. Вот что они предсказали: И возвратятся избавленные Всевышним, и придут в Сион с ликованием; и радость вечная будет над головой их [от обладания и отныне бесспорного пользования их наследством] (Исайя, 35:10).

Восстаньте, ликуя, изгнанники! Война, беспримерная в летописях истории, которую, обороняясь, вела нация, чьи наследственные земли ее враги считали добычей, чтобы разделить ее росчерком пера правительств, по их произволу и как им удобно, отомстит за ваш позор и позор самых отдаленных наций (давно забытых под игом рабства) и за навязанное вам почти двухтысячелетнее бесчестье. В такое время и при таких обстоятельствах, которые, казалось бы, меньше всего благоприятствуют выдвижению ваших требований и даже их выражению и как будто заставляют полностью отказаться от этих требований, она (Франция) предлагает вам теперь, именно в это время и вопреки всем ожиданиям, наследство Израиля!

Доблестная армия, с которой Провидение послало меня сюда, под руководством справедливости и сопровождаемая победой, установила мою штаб-квартиру в Иерусалиме, и через несколько дней перенесет ее в Дамаск, близость которого больше не наводит страх на город Давида.

Законные Наследники Палестины!

Наша великая нация, которая не торгует людьми и странами, как делали те, которые продавали ваших предков всем народам (Иоиль, 3:6), ныне призывает вас, на деле, не отвоевывать ваше наследство, а лишь принять уже завоеванное и удерживать против всех пришельцев, получая гарантии и поддержку нашей нации.

Поднимитесь! Покажите, что некогда превосходящая сила ваших угнетателей не подавила смелость потомков тех героев, братский союз с которыми делал честь Спарте и Риму (Маккавеи, 12:1–14), и что две тысячи лет рабского обращения не смогли ее подавить.

Спешите! Сейчас момент, который может не вернуться тысячи лет, – потребовать перед народами всего мира и, вероятно навсегда, восстановления ваших прав, в которых тысячи лет вам позорно отказывали, не давая вам политически существовать как нации среди наций и ограничивая ваше естественное право открыто поклоняться Богу в соответствии с вашей верой (Иоиль, 4:20)».

Эта прокламация – один из самых волнующих документов, составленных неевреем в пользу евреев и возрождения еврейского государства. Однако для его правильной оценки надо понять, кто был его автором и в какой момент этот документ появился. Великий актер Наполеон Бонапарт играл роль Мессии. Он хотел освободить Святую землю от мусульман и преобразить нацию Ветхого Завета по своему сценарию. Для этого он не жалел красок. Однако волнение Наполеона объясняется и душевным напряжением полководца перед решающим весь поход сражением. Накануне поражения под стенами Акко он, пожалуй, больше думал о помощи себе, чем о завоевании независимости для евреев. Как и многие друзья и ненавистники евреев, он преувеличивал могущество этого народа. Он считал евреев очень богатыми и влиятельными и рассчитывал на их помощь в борьбе с Турцией, активно поддерживаемой Англией и во владении которой находилась Палестина. В отчаянном положении на Святой земле, ведя тяжелую борьбу с турками и англичанами, Наполеон искал поддержку всюду, где мог и не мог ее получить. Он обратился к народу Бога за помощью. Однако он стремился помочь не столько евреям, сколько себе. Трогательное обращение к евреям в прокламации генерала Бонапарта, оккупанта чужих земель, больше похоже на молитву отчаявшегося честолюбца, чем на пророчество о возрождении еврейского государства, которое еврейские наполеонофилы ему приписывали. Наполеон не только молился, он рассчитывал пленить сердце одного из своих главных врагов на поле битвы. Важнейшим адресатом прокламации был еврей Хаим Фархи – советник правителя Акко Ахмеда аль Джаззара, действительный командующий обороной города от французских войск. Фархи был менее склонен доверять французскому завоевателю, чем более поздние еврейские поклонники императора.

Другой факт, свидетельствовавший о симпатии Наполеона к евреям, – эмансипация евреев в областях, оккупированных французскими войсками под его началом. Это событие тоже нельзя приписать заслугам нашего героя в отношении к евреям, ибо эмансипация была завоеванием Французской революции, которое армия распространяла в захваченных ею странах как свидетельство учреждения нового порядка. Макс Нордау прояснил суть эмансипации, явившейся результатом Великой Французской революции: «Эмансипация евреев проистекала не из сознания, что по отношению к определенной расе совершается серьезная несправедливость, что эта раса перенесла ужасные страдания и что пришел, наконец, час исправить эту двухтысячелетнюю несправедливость: нет, это всего лишь вывод геометрически прямолинейного мышления французского рационализма XVIII в. <…> Философия Руссо и энциклопедистов привела к провозглашению прав человека. Из провозглашения прав человека строгая логика мужей Великой революции сделала вывод относительно эмансипации евреев, и в соответствии с законами логики был построен следующий силлогизм: каждый человек обладает определенными естественными правами; евреи – люди, поэтому евреи обладают естественными правами человека. Так во Франции было провозглашено равноправие евреев – не из братских чувств к евреям, а потому, что этого требовала логика».

Третий факт, якобы говорящий о привязанности Наполеона к еврейскому народу, – учреждение императором нового Синедриона во Франции в 1807 г. Предыстория созыва Синедриона такова. После блестящей победы под Аустерлицем в конце 1805 г. Наполеон возвращался в Париж через Страсбург, где услышал от христианских жителей города жалобы на эльзасских евреев. Жалобщики не могли простить евреям их распрямления и процветания после эдикта Французской революции 1791 г. об эмансипации. Тогда в Страсбурге, в котором прежде евреи не могли переночевать, возникла равноправная еврейская община. Недовольство жителей Страсбурга по отношению к евреям было проявлением зависти к недавно вышедшей из гетто общины. В «Новейшей истории евреев» С. М.  Дубнов пишет: «В Париж Наполеон вернулся в состоянии крайнего раздражения против евреев, с твердой решимостью повоевать с ними, не останавливаясь перед нарушением их равноправия». 30 апреля 1806 г. Наполеон сказал: «Правительство не может равнодушно видеть, как нация униженная, опустившаяся, способная на всякую подлость, овладевает двумя прекрасными департаментами старого Эльзаса. <…> Их нельзя поставить в один ряд с протестантами или католиками; к ним нужно применять не гражданское право, а политическое, ибо они не граждане. <…> Я хочу отнять у евреев, по крайней мере на определенный срок, право брать в залог недвижимость. Целые деревни уже экспроприированы евреями: они заняли место феодалов. <…> Можно было бы запретить им и торговлю, которую они пятнают ростовщичеством, и признать недействительными их прежние сделки, основанные на обмане». Заявив, что «причиняемое евреями зло проистекает не от отдельных лиц, а из самой конституции этого народа», Наполеон объявил о необходимости созвать Генеральные штаты. В формулировке Дубнова, «представители подсудимого народа должны ответить, можно ли исправить дурную „конституцию“». В результате гнева Наполеона произошли два события.

Во-первых, был созван Синедрион. Новый Синедрион просуществовал один месяц и, скорее всего, был выражением мании величии Наполеона, желавшего возродить древнее и важное историческое учреждение, ничего положительного не давшее евреям. Во-вторых, через неделю после роспуска Синедриона Наполеон издал указ (от 17 марта 1808 г.), названный «позорным» и действовавший до конца существования его империи. В декрете значилось: «Деятельность еврейской нации со времен Моисея, в силу всей ее предрасположенности, заключалась в ростовщичестве и вымогательстве. <…> Евреев приходится рассматривать как нацию, а не как секту. Это нация в нации. <…> Целые села обобраны евреями, они снова ввели рабство, это настоящие стаи воронов. <…> Вред, причиняемый евреями, происходит не от отдельных лиц, но от всего народа в целом. Это чирей и саранча, опустошающие Францию». Согласно этому декрету, вводились меры дискриминации евреев, частично ограничивающие их права на поселение и занятия коммерцией. Заключительные слова «позорного» указа ясно показывают его суть: «Общие предписания этого декрета будут выполняться в течение десяти лет в надежде, что по завершению этого периода под влиянием различных мер, принятых по отношению к евреям, не будет более никакого различия между ними и другими гражданами нашей империи». Декрет оставался в силе и после падения Наполеона и был отменен лишь в 1818 г. Декрет императора был большим шагом назад в установлении равноправия евреев Французской революцией.

У Бонапарта был свой сценарий исторической драмы еврейского народа. Он хотел отвратить евреев от иудаизма. Он считал, что их нужно спасать от их ошибочной веры, исправлять их национальную аномалию и заставить их ассимилироваться во Франции. Он желал насильно женить каждого третьего еврея на христианке и каждую третью еврейку вынудить выйти замуж за христианина: «Добро совершается медленно, и большое количество порочной крови может улучшиться только со временем. Если из трех браков один окажется смешанным еврейско-французским браком, кровь евреев перестанет быть какой-то особенной». Он был корсиканцем, но офранцузился. Он считал, что, раз ассимилировался он, тем более это должны сделать евреи. Наполеон хотел превратить евреев во французов во Франции и во французских агентов за ее пределами.

Можно ли утверждать, что Наполеон как истый корсиканец помнил евреям добро за помощь, оказанную ему Жан-Жеромом Леви? Был ли Наполеон типичным корсиканцем? Корсика потеряла независимость за три месяца до рождения будущего императора в 1769 г. Наполеон предал Корсику не только тогда, когда выступал против ее защитника Паоли. Он предавал ее независимость много раз, когда мог, будучи императором, обеспечить ее отделение от Франции. Он был верен не родине, а лишь своему семейному клану. Его корсиканское достоинство осталось в его юности. Оно было принесено в жертву Французской империи. Умирая, он надеялся спасти душу, и потому оставил деньги тем, кто когда-то спас его тело от оружия корсиканских патриотов. Среди этих людей был еврей Жан-Жером Леви. Наполеон был обязан этому еврею, этому человеку, но никогда ничем не считал себя обязанным еврейскому народу, который он хотел растворить во французской нации. Евреи как народ должны были, по Наполеону, исчезнуть. Еврейский народ ничем не обязан Наполеону Бонапарту.

 

Александр ГОРДОН

 

Фрагмент из пенталогии «Безродные патриоты», «Коренные чужаки», «Урожденные иноземцы», «Посторонние» и «Своя чужбина». Приобретение книг – по адресу: algor.goral@gmail.com