Ладья триумфальная

Представьте… Премьера пьесы! Спектакль прошел с успехом. На сцене актеры, режиссер, грохочут аплодисменты, слышны крики: «Автора! Автора!» И тут ты выходишь из зрительного зала, легко вспрыгиваешь на сцену, и звучат аплодисменты уже в твою честь. Ты обводишь глазами публику и видишь, что все смотрят на тебя!..

Это ли не джакузи для автора, когда его со всех сторон омывают и массируют лучи славы?! Это ли не счастье?! Это ли не триумф?! Как человек, переживший не одну премьеру, могу сказать: это – счастье! Но не триумф…

В далеком 1985 г. в Москве, в Концертном зале имени Чайковского проходил матч на первенство мира по шахматам: Карпов – Каспаров. Я никогда не был на шахматных турнирах и решил пойти. Билетов в кассе не было, но перед зданием сновали туда-сюда смуглые брюнеты. Один из них сам подошел ко мне.

– Нужны билеты, брат?

– Да!

– А за кого болеть будешь?

– За Каспарова, конечно!

– Маладэц!

Пришлось дать пару рублей сверху, и вот я в полупустом партере смотрю на сцену, где Каспаров, сидя за столом, в диком напряжении пожирает глазами доску – его ход, а Карпов в это время вроде безучастно стоит в сторонке. Смотрю пять минут, десять – мизансцена не меняется. Зал почти опустел.

Как оказалось, все самое интересное на шахматных поединках происходит не в зале, а в холле, куда я вышел. Вокруг демонстрационной доски, на которой в позиции на этот момент были расставлены шахматы, бушевали страсти. Это была середина игры – миттельшпиль. Какой-то гроссмейстер увлеченно комментировал партию, рассматривая варианты возможных ходов Каспарова. Зрители громко обсуждали позицию, выкрикивая и свои варианты ходов. Ясно было одно: Гарри задумался не случайно. От его следующего хода зависел дальнейших ход событий в партии. Напряжение нарастало, я слушал голоса и смотрел на доску. Не знаю, кто меня осенил, или что меня осенило, но в паузе, которая на мгновение возникла, я вдруг громко и внятно произнес: «Ладья „a шесть“!» Честно говоря, чтó я конкретно сказал, я не помню, но что сказал именно про ладью, которая скромно стояла с краю, как и я сам, помню. Ход был на первый взгляд явно какой-то левый, и его не обсуждал никто до этого.

И никто не обратил бы на меня внимания, если бы в этот момент не подошел демонстратор и не передвинул ладью Каспарова на поле «а шесть». Все головы, включая голову гроссмейстера-комментатора, повернулись ко мне.

«Кто это?», «Наверное, гроссмейстер какой-то?», «Как он это увидел, гений!» – читалось в их взглядах. Тут же последовало еще несколько быстрых ходов, и все убедились, что «ладья „а шесть“» – это было начало блестящей комбинации будущего чемпиона мира.

Это была не слава – это был триумф. Мой триумф! Неожиданный и оттого еще более грандиозный. «Иди домой, парень! Это – апофеоз, больше такого не будет!» – сказал мне внутренний голос, и я двинулся к выходу. Не помню, звучали мне вслед аплодисменты или нет, но это было уже не важно. Ничего подобного я больше никогда не испытывал.

Все меньше шансов остается у меня получить «Оскара» или Нобелевскую премию по литературе, но если что, я – готов, я знаю, как нужно выходить за наградой.

 

Александр ВОЛОДАРСКИЙ