В конце пустыни всегда есть море

Когда моя дочь Муся еще была на командирских курсах, на их лагерь в пустыне напали бедуины. Зачем напали? А они воруют рюкзаки. Зачем воруют? Ну не знаю, одежда там, куртки, планшеты, всякая фигня. Я не специалист. Зато теперь Муся знает, что делать, если на ваш лагерь напали бедуины. Вы вот, небось, не знаете. Сейчас я вас научу.

Было так. Поздно вечером рота вооруженных девчонок занималась каким-то благородным делом, типа ночной строевой подготовки (не спрашивайте), а в это время незваные гости ломанулись прямо в цирк… в смысле, через забор. Гостей было прекрасно видно, да они особо и не маскировались. Но они были далеко – не добежишь.

Дело в том, что стрелять в них нельзя. Для стрельбы на поражение в израильской армии необходимы три условия: намерение врага тебя убить, возможность это сделать и оружие. У бедуинов, которые приходят ночами воровать рюкзаки, нет ни намерения убивать, ни возможности (разве что свирепым взглядом), ни видимого оружия. Значит, вам тоже придется выкручиваться без него.

А что же делать тогда? А что делает ваша мама, когда вы идете в солдатских ботинках по мокрому полу? Не стреляет же она из автомата! Она кричит. Громко, на всю квартиру. И диверсанта сносит звуковой волной.

Их там было сорок курсанток. Одной рукой каждая держала незаряженный автомат, из которого нельзя стрелять и невозможно положить. Хотя нет, не так. «Одной рукой» они орали! Громко, на всю пустыню. Другой рукой держали автоматы. А третьей рукой каждая из них держала телефон! Потому что ночные гости боятся фотографий и видео – с этим можно пойти в полицию. И тут уже она начнет разбираться (без фотографий не начнет, потому что «темная фигура попыталась стибрить мой рюкзак, но не смогла и убежала» – не очень убедительная жалоба со стороны армейского взвода).

Громче всех на бегущих гостей орала командир отделения, азартно показывая пример. «Мама, – рассказывала Муся, – как она орала! Я никогда в жизни не слышала, чтобы человек так орал!» А следом за ней сорок девок, размахивая незаряженными автоматами, синхронно снимали воров на телефоны и к тому же хором орали.

Атаку удалось отразить. Грабители прихватили всего один здоровенный мешок и сбежали с ним. Но и тут им не повезло. Во-первых, убегая с тяжелым мешком по дороге, они сходу налетели на полицию, которую четвертой рукой вызвала командир отделения. Во-вторых, это был мешок с мусором.

Не всегда, когда у тебя есть автомат, он может помочь. Не всегда, когда у тебя есть только собственный голос, он бесполезен. А еще не всегда, когда у тебя что-то стащили, это к худшему. Возможно, тебе просто помогают вынести мусор.

Я вот недавно видела демонстрацию (любой в Израиле, кто выходит из домy не только вынести мусор, видел какую-нибудь демонстрацию). Среди демонстрантов стоял мужик и держал плакат. На плакате было написано: «В конце пустыни всегда есть море».

На следующий день я видела там же другую демонстрацию, противоположной идеологической направленности. Среди демонстрантов стоял мужик и держал плакат. Тот же самый: «В конце пустыни всегда есть море».

Мне нравится эта идея. Мы все тут, в общем, стоим посреди пустыни, размахиваем бесполезным оружием, орем и снимаем происходящее. И чувствуем себя одновременно героями и идиотами. Ну так вот. В конце пустыни всегда есть море.

Еще сорок лет, и оно расступится, наконец.

 

Виктория РАЙХЕР