Шантаж

Я получил сообщение на мобильник: «Здравствуй, Меир, как дела? Прошу твою подпись под следующим воззванием. Это будет опубликовано в СМИ как часть большой кампании за переговоры за мгновение перед гражданской вой­ной».

Прежде всего я был очень польщен тем, что кто-то (неважно, кто) хочет присоединить мое имя к петиции (неважно, какой). Конечно, из формулировки SMS видно, что этот кто-то не знает моего имени, но ладно – зачем мне разрушать себе ощущение собственной важности?

В сообщении было приложение с текстом петиции: «Мы, молчаливое большинство, мужчины и женщины из всего общественного спектра, призываем политическую систему, коалицию и оппозицию, сторонников судебной реформы и ее противников, остановить скольжение вниз. В течение 75 лет существования государства было много споров, и мы умели разрешать их. С другой стороны, мы видели, куда ведут нас принуждение и насилие, мы видели, куда ведет нас разрыв между частями народа. Обсуждение судебной реформы может выйти из рамок легитимного диалога, и мы опасаемся, что это обсуждение скатит государство к гражданской вой­не. Сейчас время для переговоров».

Чарующе, не правда ли? «Молчаливое большинство из всего общественного спектра», «остановить скольжение вниз», «мы видели, куда ведет нас разрыв между частями народа», «время для переговоров». Как можно не высказать солидарность с настоящей болью и озабоченностью в каждой строке воззвания?

Я еще раз перечитал воззвание и понял, что этот прочувствованный призыв, в сущности, еще однo щупальцe спрута в борьбе левых против демократии (причем еще даже до того, как я понял, какой общественный институт инициировал петицию, кто возглавляет его и какова их адженда).

Разумеется, воззвание не так сурово, как те возмутительные выражения, которые мы недавно слышали («премьер-министр смертен» и «воевать с оружием в руках»), но, возможно, эта петиция более опасна для демократии. И когда я говорю «демократия», я подразумеваю первоначальное значение этого слова – власть большинства. Вы помните, что еще недавно именно таков был смысл этого слова? Я помню точную дату, когда он изменился: 1 ноября – в день выборов. Точнее, на следующий день после выборов. Когда выяснилось, за кого проголосовало большинство народа.

Так в чем проблема, чтобы в различных призывах остановить судебную реформу ради переговоров и примирения? Проблема заключается в том, что эта замечательная петиция, как и другие инициативы по компромиссу и примирению, в сущности, подпитываются угрозами насилия. Создаются из них. Насилие и примирение спустились в этот мир связанные друг с другом.

Oбъясню. Во время первого протеста левых на исходе субботы каждый вглядывавшийся в ту толпу, вышедшую на улицу, недоумевал: чего они хотят? Какова цель демонстрации? Ведь это правительство очень устойчивое. Есть сильная и сплоченная коалиция. Народ сказал свое слово на выборах. Нечего делать до следующих выборов. А они состоятся через несколько лет. Так почему вы выходите в дождь на улицу? Что вы выиграете от этого? Каков план действий? Какова мечта?

Простой ответ – выяснилось, что не нужна положительная мечта. Если протест умеют заправлять горючим ненависти и страха, то этого достаточно.

Толпа выходила и выходит на улицы потому, что потребляет пропагандистские телеканалы, а там каждый вечер транслируют прямо в комнату, что Государство Израиль на грани развала и что вся жизнь резко меняется, потому что новая власть собирается разрушить демократию и экономику, и все обязаны выйти на улицы, потому что все выходят на улицы.

Всё. Этого достаточно. Больше ненависти, чем ума.

Давайте не будем забывать, что речь идет о той же подстрекаемой толпе, что 2,5 года еженедельно по окончании Шаббата стекалась в Иерусалим к резиденции главы правительства на пике эпидемии «короны», чтобы кричать: «Капитал! Власть! Преступный мир!». Вот и сейчас толпу опять подстегнули выйти на улицу.

Но, в отличие от подстрекаемой толпы, у тех, кто подстрекают ее, у генерирующих протест есть логика и стратегия. Туда вливается слишком много денег из зарубежных фондов, так что руководство осуществляется точно и профессионально.

Логика, стоящая сейчас за протестом на ул. Каплан, это та же логика, что стояла за протестом на ул. Бальфура.

Подстрекатели знают, что невозможно победить правое большинство народа. Но можно – и еще как, и с легкостью (с помощью больших денег и СМИ) – создать тут такой хаос, что большинство скажет себе: ладно, нет выбора, так невозможно продолжать. Толпа вопит на улице. Еще немного – и здесь начнется гражданская вой­на. Народ разрывается. Обязаны снизить пламя. Обязаны пойти на компромисс и отказаться от нашей повестки дня, чтобы успокоить страсти. У нас нет другой страны.

В дни протестов на ул. Бальфура это оказалось успешным сверх ожиданий. Даже среди правых были испугавшиеся протеста и призвавшие сменить Нетаньяху. «Это единственный путь успокоить страсти, – говорили они. – Нетаньяху стал обузой для правых. Раскалывает народ». И тогда возникло правительство Беннета–Лапида, не имевшее мандата от народа, опиравшееся лишь на вопль «Только не Биби!».

В этом заключалось право на существование того правительства. Но, слава Богу, ложь рассеялась. И вновь прошли выборы с ясным решением народа: большинство хочет Нетаньяху.

А сейчас те же люди и те же организации пытаются повторить на ул. Каплана успех протеста на ул. Бальфура. Вновь демонстрации на исходе субботы. Вновь кампания в СМИ. Вновь запугивающие речи о конце мира. Только теперь уже не сосредотачиваются на делах Нетаньяху, потому что понимают, что этот клей уже не работает. (Вы следите в последние месяцы за фарсом суда над Нетаньяху? Вы слышали свидетельство бригадного генерала полиции Йоава Телема – замглавы следственного отдела полиции и главного следователя по «делу 4000»? Стоит поинтересоваться. Не случайно СМИ почти не сообщают об этом.)

Теперь подстрекатели переходят к следующему этапу промывки мозгов. Вы обратили внимание, что почему-то никто не кричит на улицах «Капитал! Власть! Преступный мир!»? Нет плакатов об «обвиняемом». Нет подводных лодок. Теперь подстрекаемая толпа вопит: «Демократия!» И поверьте мне, что если судебная реформа Левина преуспеет и будут назначены несколько судей не левацких взглядов, то воспламененная толпа перейдет от демонстрации перед Кнессетом к демонстрации перед Верховным судом с протестом против новых судей. Я буквально могу себе представить крики: «Капитал! Верховный суд! Преступный мир!».

Возвращаясь к петициям и инициаторам примирения. Они предостерегают: «...обязаны остановить скатывание диалога за мгновение до гражданской вой­ны». Так прежде всего позвольте мне успокоить вас: не будет здесь гражданской вой­ны. Как вы написали в петиции? «В течение 75 лет существования государства было много споров, и мы умели разрешать их».

Эта фраза очень правильная. Хоть судейская верхушка, верхушка в СМИ и политике и устраивают сейчас такую вой­ну, какую не устраивали со дня воссоздания государства. И это получается у них неплохо: одураченные массы запуганы, подстрекаемые толпы выходят на улицу, массы в самом делe чувствуют, что это вой­на за существование. Но гражданской вой­ны здесь не будет.

Почему не будет? Из-за спора, какое именно большинство требуется для «параграфа преодоления»? Из-за желательного состава комиссии по назначению судей? Сколько представителей у депутатов Кнессета и сколько – у Коллегии адвокатов? Из-за отмены фактора (не)приемлемости? Из-за определения роли юридического советника правительства? Ну, в самом деле, это не горючее для гражданской вой­ны. Не будет гражданской вой­ны. Точка. А если кто-то говорит вам, что будет, то выясните, каков его политический интерес создать этот лживый занавес.

А сейчас, чтобы было ясно: я – за переговоры. Я действительно верю во встречи между людьми. Кстати, не только во время острых разногласий. Мы – один народ. Что мы будем читать в эту субботу в синагогах? «И остановился там Израиль перед горой…» Как один человек с одним сердцем. Это естественное состояние еврейского народа. Так пусть будeт как можно больше переговоров и как можно больше единства.

Но тут другая история. Это не просто быть приветливым с соседом, который имеет мнение, отличное от твоего. Тут борьба за власть большинства народа против власти небольшой верхушки. Левые, в сущности, говорят правым: или мы правим во всех центрах власти, как это было десятки лет, или мы ломаем правила игры. Как сказал глава оппозиции Яир Лапид в своей подстрекательской речи в день рождения Кнессета? «Точка невозврата израильского общества находится на расстоянии нескольких недель. Если эти законопроекты будут проведены, исправить будет невозможно. Возврата не будет. Это разобьет сердце израильского общества. Если мы не остановимся, то эта церемония, видимо, пройдет и в следующем году, но она будет беcсодержательной. Вместо празднования 75-й годовщины Кнессета будет годовщина его смерти».

Зачем говорить так, Лапид? С чего вдруг годовщина смерти Кнессета? Потому что большинство думает не так, как ты? Это неприятно, я могу понять тебя, но неужели если ты не у власти, то Кнессет мертв?

И если уж на то пошло: это говоришь именно ты? Ты, выхолостивший значение парламента, даже не поставив на голосование в Кнессете драматическое для безопасности страны решение о морской границе с Ливаном за считанные дни до выборов? Ты сказал тогда, что оппозиция неприятна тебе и что она безответственная, поэтому не будет голосования в Кнессете. С такой политикой в самом деле можно устроить похороны Кнессету.

Но Лапид был еще умеренным в тот день праздника/скорби Кнессета. Председатель Верховного суда Эстер Хают просто бойкотировала традиционную встречу в тот день с президентом, премьер-министром, главой оппозиции и председателем Кнессета. Поразительно. Беспрецедентно. Ноль общегосударственного подхода.

Ладно, общегосударственный подход, как и демократия, меняется по ходу движения. У Хают – а главное, у того, в чьем кресле она сидит (и я не буду удивлен, если она посоветовалась с ним перед тем, как сделать такой резкий шаг), у Аарона Барака – вообще нет легитимности для этого Кнессета. Она не признает его.

Сам факт, что правые находятся сейчас у власти и победили, для того чтобы проводить свою повестку дня – в первую очередь исправление судебной системы и возвращение доверия к ней, как это было до каденции Аарона Барака, – это нелегитимно в глазах тех, кто правил раньше. «Если вы проведете судебную реформу, – говорят они нам, – то мы устроим вам такое, что вы будете умолять нас вести переговоры и остановить все». И вот вам циничный политический интерес тех, кто все время твердит об угрозe «гражданской вой­ны».

Так сейчас, после всех бурных демонстраций, призывов к использованию оружия, безответственных призывов против израильской экономики и запугиваний, приходят различные организации с воззваниями заморозить законодательство по исправлению судебной системы и – примирению. Вначале они отрицают само наше существование, подстрекают против нас (и против одних из самых талантливых наших представителей – Левина и Ротмана), лгут, что якобы мы собираемся разрушить все, а потом просят остановиться и вести переговоры.

Сожалею, но я не подпишу такую петицию о «сульхе» (временном примирении по-арабски. – Ред.). Это напоминает мне «сульху» с преступниками-шантажистами, приходящими с пистолетом в руке. Хочешь, чтобы мы оставили тебя в покое? Давай поговорим и увидим, как можно поладить. Дай нам руководить твоим бизнесом. Это будет лучше для тебя, поверь нам. Будет тишина.

Нет, спасибо! Я предпочитаю бурные демонстрации на улицах на исходе каждой субботы и настоящую демократию с разделением ветвей власти тишине и спокойствию на улицах и руководству страной кучкой активистски настроенных судей, навязывающих большинству свое фанатичное мировоззрение.

 

Йедидия МЕИР

Перевод с ивр. Якова Халфина