«Всё, что было не со мной, помню…»

В декабре прошлого года глава МИД ФРГ отправилась в Нигерию, чтобы передать ей 20 так называемых «бенинских бронз», ранее принадлежавших германским музеям. Как она объявила на Facebook, этот дар был призван искупить вину за злодеяния, совершенные в период германского колониального господства. Ведь, как можно было прочитать, это были произведения искусства, украденные у нигерийского народа.

Предположительно, министру все же сообщили, что Нигерия была британской колонией и что германские музеи приобрели свои «бенинские бронзы» не путем грабежа, а на аукционах или получили их в качестве займов и пожертвований от коллекционеров. Так что, в лучшем случае, их можно было бы назвать «произведениями искусства из украденной собственности». Но это было не единственное разочарование Анналены Бэрбок: если не принимать во внимание дежурные сообщения в германских СМИ, ее визит прошел незамеченным, несмотря на торжественную встречу в МИД Нигерии.

Потребность одариваемых в получении былого наследия, вероятно, была эгоистично переоценена: Нигерии, раздираемой религиозными, политическими и социальными распрями, угрожает гражданская вой­на. Так что ожидаемого интереса акция германской гостьи не вызвала, от нее ждали, скорее, инвестиций. Возможно, и хозяевам, и директорам музеев, путешествующим с министром, было не по себе, поэтому во время выступлений постоянно говорили о прошлом, не упоминая определенный период нигерийской истории.

Молчали, например, о том, что металл, из которого отлиты скульптуры, по большей части попал в страну в качестве товара в обмен на рабов. Правители Бенина – среди присутствовавших на церемонии могли быть и их потомки – стали богатыми и влиятельными, продавая европейским работорговцам в заливе Бенин людей, которые были выловлены арабскими и африканскими охотниками за рабами во внутренних районах страны. Возможно, министру дома не рассказали об истории «награбленного искусства». Ведь, как гласит нигерийская пословица, «eсли вождь хромает, то хромают и его советники».

 

Ценность для всегочеловечества

Вот почему поездка главы МИДа не вызвала того энтузиазма, на который надеялись германские СМИ, а также члены и сторонники Партии «зеленых». Возможно, именно это побудило Сарайю Гомис, берлинского статс-секретаря по вопросам многообразия и борьбы с дискриминацией, сразу после возвращения Бэрбок вернуться к ее распространенному в СМИ в январе предложению о передаче Пергамского алтаря в дар Турции. А заодно и Нефертити – Египту. Хотя бескультурье функционеров Партии «зеленых» и их страсть к разрушению уже мало кого удивляет, у многих от такого, возможно, перехватило дыхание.

Но Гомис – беспартийная и, очевидно, хочет лишь выставить напоказ позицию, которая кажется ей справедливой и моральной. В конце концов, вполне возможно, что она не знает, что Пергамон сперва был эллинистической резиденцией, затем принадлежал Римской и Византийской империям и пал перед турецкими завоевателями только в XIV в. Однако она, безусловно, в курсе, что алтарь является ценнейшим музейным экспонатом в ее родном Берлине и представляет неизмеримую ценность для всего человечества.

Начиная с 1902 г. (не считая лет строительства нового музейного помещения и хранения в бункерах, а также в Ленинградском Эрмитаже) бесчисленные посетители любовались более чем 2000-летней скульптурой и изображенной на ней борьбой сонма богов во главе с Зевсом с гигантами и мифическими существами. Чтобы собрать тысячи фрагментов в панно и фриз, потребовалось два десятилетия напряженной реставраторской и научной работы.

В ходе нее было частично восстановлено то, что когда-то красовалось под лучами южного солнца высоко над Эгейским морем, славя победу Атталидов (греческая династия, правившая в царстве Пергам (Анатолия) в 283–133 гг. до н. э. – Ред.) над другими правителями, варварами и мятежными подданными. Но также и изображения страданий побежденных, раненых и убитых можно найти на скульптурном фризе. Кроме того, время и иноземные завоеватели, погода и работа обжигальщиков извести изменили прежний облик монументального творения.

 

Спасенный от переработкина известь

Некоторым он знаком: 300-метровый крепостной холм Пергамона – по-турецки Бергама, крутые ряды сидений амфитеатра на западном склоне, терраса с фундаментом алтаря, Траянеум римских времен и другие остатки строений. Пергамон, в конце концов, является одним из пунктов в маршрутах многих турпоездок между Троей и Эфесом. Конечно же, в путеводителе будут упомянуты гробница у подножия Храмового холма и имя немецкого геодезиста на турецкой службе Карла Хумана, который в 1865 г. впервые посетил Пергамский акрополь. Там дикие фиговые деревья и подлесок покрывали обломки древних сооружений, а «рядом дымилась печь для обжига извести, в которую дробили блоки мрамора».

Жители Пергамона в то время разбивали руины древних храмов и мраморные скульптуры, чтобы получить известь в качестве строительного материала и для отбеливания своих домов. Прошло шесть лет, прежде чем Карлу Хуману удалось убедить турецкие власти в важности Пергамона и добиться запрета на производство извести на крепостном холме. Еще два года ушло у него на то, чтобы спасти три плиты фриза и отправить их в Берлин в качестве подарка.

Перед этим, конечно, многотонные блоки нужно было с помощью особых приспособлений водрузить на специально изготовленные деревянные повозки. Запряженные буйволами, они по серпантину, измеренному Хуманом, добирались до низменности и небольшого порта Дикили, расположенного в 30 км от Пергамона. Там баржи забирали груз и доставляли его в Смирну (сегодня Измир). В порту Смирны погрузочное устройство одного из торговых судoв избавляло перевозчиков от необходимости вновь выполнять тяжелые погрузочно-разгрузочные работы. Перевезенные в Триест части фриза грузили в железнодорожные вагоны. Позже они на корабле добрались до Гамбурга, а оттуда по внутренним водным путям – до Берлина.

 

Неоплаченные счета

Карл Хуман организовал и финансировал эту первую перевозку из энтузиазма, и неизвестно, надеялся ли он получить за это награду. В любом случае, на его родине люди бездействовали, предположительно завидуя успеху любителя, и подарок Хумана исчез в подвале берлинского музея. Только после того, как в 1878 г. отдел скульптуры там возглавил Александр Конце, власти дали разрешение на раскопки в Пергамоне. Турецкое правительство составило договор, согласно которому одна треть находок должна была отойти Германии, другая – Турции, а третья – владельцу земли.

Стоит упомянуть об усилиях турецких копателей, которые, например, сами впрягались в повозку, когда использование буйволoв оказывалось невозможным. Кстати, позже Высокая Порта отказалась от полагавшейся ей трети находок и продала Германской империи за небольшую цену треть, причитавшуюся владельцу земли. К 1886 г. в Германию было отправлено в общей сложности около 700 ящиков с фрагментами древних сооружений. Из 500 т, которые они весили, 135 т приходилось на Пергамский алтарь.

Карл Хуман стал знаменитым, был принят в Германское археологическое общество, избран почетным доктором Грайфсвальдского университета и назначен директором департамента Королевских музеев в Берлине. Впоследствии он продолжал жить в Смирне и руководил многочисленными раскопками в Османской империи.

При этом он не разбогател. Наоборот: хотя он и имел прибыльную компанию по производству абразивных материалов, его доходы были слишком малы для того, чтобы выдержать натиск знаменитостей и людей, интересующихся археологией, на его гостеприимный дом и на крепостной холм, расположенный более чем в 100 км от Смирны. Просьбы Хумана о возмещении расходов были лишь частично услышаны в Берлине.

 

«Когда каша дешевеет, живот растет»

К Хуману приезжал император Бразилии со свитой, ученые или экипажи немецких канонерских лодок. Позже о Хумане вспоминали с любовью его многочисленные друзья среди археологов и в турецком Управлении древностей, а также те, кто вместе с ним вызволял из земли Афину и Зевса и тянул повозки, или разбойники на дороге из Смирны в Пергам, о которых один попутчик сообщил, что они «благоговейно приветствовали» Карла Хумана. Когда в 1960-х гг. городская администрация Измира приказала сровнять с землей католическое кладбище, кости Карла Хумана были привезены в Пергамон и захоронены там на склоне крепостного холма.

Для чего я рассказываю эту старую историю? Дело в том, что многие люди в Германии, особенно хорошо оплачиваемые деньгами налогоплательщиков, видят свою задачу в том, чтобы донести до современников германскую историю, в которой нет ничего, кроме ужасной вины. Это включает в себя, в том числе, и утверждение, что значительная часть музейных экспонатов, происходящих из-за рубежа, была добыта путем обмана и подкупа, иногда даже запятнана кровью, и потому все эти экспонаты должны быть возвращены.

Как и многое другое, подобное утверждается без специальных знаний, но с пафосом и звучит морально, даже если зачастую неясно, кто будет законным получателeм, каково положение сегодня и будут ли объекты продолжать привлекать много посетителей и быть свободно доступными для ученых. Конечно, подобные решения приводят к повышению самооценки тех, кто в них участвует, к заголовкам в СМИ, поездкам в дальние страны и красивым фото для прессы, к приемам и трогательным речам, а также к восхищенному одобрению среди получателей, даже если это означает необходимость усвоить мудрость другой африканской пословицы: «Когда каша дешевеет, растет живот».

 

П. Вернер ЛАНГЕ