Что кажется и что на самом деле

Амбициозная неоосманская политика президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана привела к беспрецедентной международной изоляции Турции. Турция стала единственной страной в мире, против которой за последние пять лет одновременно были введены санкции со стороны США, России и Европейского Союза. Переговоры о членстве Турции в ЕС зашли в тупик, и Европейский Совет начал процедуру в связи с нарушением договора против единственного мусульманского государства – члена НАТО. Одержимый идеей возрождения славных имперских дней турок, Эрдоган ныне обращает свой взгляд на восток от Турции, чтобы создать пантюркистско-исламистский стратегический альянс, состоящий из Турции, Азербайджана и Пакистана, с временными тактическими союзами с Ираном, Катаром и Бангладеш. Идея заключается в том, чтобы сблизить три мусульманские страны: входящую в НАТО Турцию, Азербайджан с его богатыми углеводородными ресурсами и растущим военным потенциалом, а также Пакистан с его ядерным оружием.

Лозунг «Одна нация – два государства» набрал силу, особенно после того, как Турция оказала военную и логистическую поддержку Азербайджану во время вой­ны 2020 г. в Нагорном Карабахе, которая закончилась крупными победами Азербайджана над Арменией. Азербайджан становится все более требовательным заказчиком систем вооружения турецкого производства. Турция пригласила Азербайджан и Пакистан присоединиться к своей программе TF-X – амбициозному плану по созданию нового поколения отечественных истребителей.

В последние годы резко возросли продажи турецкого оружия Азербайджану. В 2020 г. экспорт оружия и авиации из Турции в Азербайджан увеличился в шесть раз. Аналогичным образом в период с 2016 по 2019 г. Турция стала четвертым крупнейшим поставщиком оружия для Пакистана, обогнав США, а Пакистан стал третьим крупнейшим рынком оружия для Турции.

В 1988 г. Турция и Пакистан создали военно-консультативную группу с целью укрепления отношений в области оборонных закупок. По мере углубления сотрудничества группа расширялась и превратилась в Совет стратегического сотрудничества высокого уровня. В начале 2020 г. Эрдоган и премьер-министр Пакистана Имран Хан стали сопредседателями шестого заседания этого совета и подписали 13 меморандумов о взаимопонимании, пять из которых касались оборонной промышленности.

Согласно заключенному контракту, Турция построит и продаст ВМС Пакистана четыре многоцелевых корвета. Ранее, в 2018 г., компания Turkish Aerospace Industries (TAI) подписала контракт стоимостью 1,5 млрд долл. на продажу Пакистану партии из 30  боевых вертолетов T129.

Неслучайно Эрдоган за время своего президентства посетил Азербайджан более 20 раз. В сентябре 2021 г. азербайджанские, турецкие и пакистанские военные провели в Баку восьмидневные совместные военные учения под названием «Три брата – 2021». В 2021 г. Анкара, Баку и Исламабад обсудили пути укрепления торговли, инвестиций, сотрудничества в областях транспорта, банковского дела и туризма после подписания Исламабадской декларации, направленной на углубление экономического взаимодействия между тремя мусульманскими странами.

С тем чтобы иметь политическое влияние на будущее Афганистана, Турция тесно сотрудничает со своим верным союзником в Персидском заливе – Катаром. В начале декабря Эрдоган и эмир Катара шейх Тамим бин Хамад Аль Тани подписали 12 меморандумов о взаимопонимании в различных областях, включая военную, здравоохранение, туризм, образование и др. Министр иностранных дел Катара шейх Мухаммед бин Абдулрахман Аль Тани заявил: «Катар будет работать со своим союзником Турцией и представителями „Талибана“, чтобы обеспечить дальнейшее функционирование международного аэропорта Кабула, ставшего ареной хаоса после захвата власти талибами».

Анкара, похоже, надеется, что уход США из Афганистана создал пространство для Турции и Пакистана, чтобы взять на себя ведущую роль в этой стране. Некоторые политологи согласны с этим. «В течение 20 лет мы имели США как внерегиональную силу, но с армейским присутствием на месте, в регионе. И теперь, когда они ушли, образовался политический вакуум... – говорит Рабия Ахтар, возглавляющая Центр исследований стратегии и политики безопасности в Университете Лахора. – Существует геополитическая динамика. Пакистан находится в центре событий. И не только Пакистан, но и Иран, и Турция».

23 декабря, после десятилетнего перерыва, из Пакистана через Иран в Турцию отправился первый товарный поезд. Это стало серьезным толчком для развития торгового потенциала трех основателей Организации экономического сотрудничества. Этот шаг был предпринят после того, как в течение нескольких лет США проводили политику «максимального давления» в отношении Ирана, чтобы изолировать эту страну путем прекращения всех форм международной торговли с ней.

В начале декабря Иран, Азербайджан и Грузия договорились о создании транзитного маршрута, соединяющего Персидский залив с Черным морем. Mаршрут потенциально может быть связан с железнодорожным сообщением Исламабад–Стамбул и еще болeе улучшить связь в регионе, поскольку Пакистан и Турция являются близкими союзниками Азербайджана в дополнение к тесным торговым связям с Ираном.

Выглядит многообещающе. Только на деле это не так.

Возьмем, к примеру, турецко-пакистанскую сделку по поставке боевых вертолетов Т129. Их продажа не состоялась, потому что фирма TAI не получила экспортные лицензии США на контракт. T129 производится по лицензии итало-британской компанией AgustaWestland. Он оснащен двигателями, изготовленными компанией LHTEC, совместным предприятием американской компании Honeywell и британской компании Rolls-Royce. Одним словом, турецко-пакистанское военное соглашение стало жертвой турецко-американского спора по поводу приобретения Турцией российской зенитно-ракетной системы С-400.

Есть еще и Китай. После захвата власти талибами Китай стал первой иностранной державой, пообещавшей оказать чрезвычайную гуманитарную помощь Афганистану. Безопасность на западных границах Китая и для его проектов по программе «Пояс и путь» в Центральной Азии и Пакистане имеет решающее значение для Пекина. Ему также необходима благоприятная для него система безопасности в регионе для защиты своих экономических интересов. Традиционный китайско-пакистанский альянс превращается в китайско-пакистанский альянс в Афганистане, в котором Турция может играть лишь крайне ограниченную роль. «Вероятно, будет углубляться стратегическое сотрудничество между Китаем, Пакистаном, Афганистаном, Россией и Ираном в борьбе с терроризмом и незаконным оборотом наркотиков», – полагает Мерси А. Куо, исполнительный вице-президент Pamir Consulting.

Китай также традиционно с подозрением относится к тайной поддержке Турцией тюркского мусульманского меньшинства уйгуров в Китаe, которых китайская компартия считает фундаментальной угрозой своей безопасности. В начале этого года Совет сотрудничества тюркоязычных государств изменил свое название на Организацию тюркских государств, что усилило подозрения Китая (и России) в потенциальном пантюркском сепаратизме. За движением Турции по преобразованию сотрудничества тюркоязычных государств в политическое образование, которое может ослабить влияние Пекина и Москвы в Центральной Азии, несомненно, очень внимательно наблюдают Китай и Россия.

Кроме того, существует двусмысленность в отношениях с Ираном. Военные учения «Три брата – 2021» в сентябре вызвали повышенную напряженность между Азербайджаном и Ираном, поскольку Исламская Республика восприняла их как угрозу своей безопасности, особенно из-за участия в них Пакистана. В ответ на это 1 октября иранские военные начали собственные военные учения вблизи иранской границы с Азербайджаном. Вскоре после этих учений Азербайджан закрыл в Баку мечеть и офис представителя верховного лидера Ирана аятоллы Али Хаменеи.

Тегеран также сталкивается с опасностью этно-националистических сепаратистских тенденций среди собственного азербайджанского населения. Турецкое меньшинство Ирана, самое многочисленное, составляет, по разным оценкам, от 14 до 20 млн человек в стране с общим населением 84 млн.

Еще одна область азербайджано-иранских трений касается контрактов на восстановление после недавней вой­ны в Нагорном Карабахе. Тегеран разочарован тем, что Баку щедро награждает строительными проектами турецкие или пакистанские компании вместо иранских претендентов.

Теоретически Иран является «мусульманским братом» Турции. В действительности же это шиитский сектантский противник суннитской Турции, ее исторический соперник и трансграничный противник в Ираке, где большинство населения составляют шииты, и в управляемой шиитами Сирии.

В дополнение к этому Азербайджан по-прежнему является территорией скорее российского, а не турецкого влияния. Говорящих на русском языке азербайджанцев куда больше, чем тех, кто любит выкрикивать турецкий лозунг «Одна нация, два государства». А Пакистан остается самым сильным союзником Китая и, похоже, охотно считает себя территорией китайского влияния.

Пантюркистские и исламистские амбиции Эрдогана выгодны как российской, так и китайской стороне: они будут означать дальнейшее вовлечение Турции в дела Востока и еще больше ослабят ее и без того напряженные отношения с западными институтами, особенно с НАТО. Москва и Пекин, несомненно, смогут контролировать любую «нечестную» игру со стороны зарождающегося турецко-мусульманского блока.

 

Бурак БЕКДИЛЬ

Перевод с англ.