Принцесса и пастух

Франсуа Буше, «Галантный пастух» (примерно 1738 г., Hôtel de Soubise, Париж)

Мы шли вдоль дороги, с картофельного поля на обед. Был полдень, но совсем не жарко: сентябрь. Увидели, что слева, на лугу, совсем близко пасутся коровы.

– Гляди, какое у этой Пеструхи вымя толстое! – сказал кто-то.

– Не Пеструха, а Рыжуха, – поправили его.

– Чего так?

– Пятна рыжие.

– Но все равно пятна!

Ленивый такой разговор. Тут одна девчонка сказала:

– А молочка бы сейчас парного!

– Банка есть? – спросил Джабир.

У кого-то в сумке нашлась полулитровая банка. Джабир схватил ее и побежал к коровам.

Дело было на картошке, километров сто от Москвы, нас туда послали прямо в сентябре, сразу после поступления. Джабир был француз. То есть араб-алжирец, но французский гражданин; он все про себя рассказал. На русском он говорил хорошо, учился ему еще во Франции.

Приятный парень, веселый. Помню, когда мы первый раз сели у костра и налили ему водки, он спросил:

– Сколько стоит бутылка водки в Москве?

– Три рубля! – ответил кто-то.

– А в Париже триста франков! – сказал он.

– Ого! – тут же завопил один наш парень, большой любитель всякой «фирмы» и джинсов. – Триста франков! Уй ты! Вот это да! А что можно купить в Париже на триста франков?

– Бутылку водки, – пожал плечами Джабир, и все расхохотались.

Он, разумеется, ходил в джинсах и во всякой «фирме», с головы до ног. Разумеется, многие девчонки на него засматривались. Француз, что тут объяснять. Особенно одна. Она его сразу как будто бы присвоила. Все время была рядом, а на обеде накладывала ему салат из редьки, из общей миски. Нас специально кормили тертой редькой, потому что это от простуды. Кстати, правда! Никто у нас не сморкался и не кашлял.

Так вот она ему накладывала салат и гордо смотрела по сторонам. Ни одна девчонка даже не пыталась у нее этого Джабира отбить. Потому что она была вся такая – красивая, рослая, резкая и тоже в настоящих джинсах.

Да, чуть не забыл – коровы. Джабир схватил банку и побежал к ним. Скрылся в середине этого небольшого стада. И очень скоро вернулся, неся в руках банку с пенящимся молоком.

– Ух ты! – все окружили его. – Сам надоил?

– Сам.

– А ты умеешь?

– Умею! Отец научил!

Он подошел к своей девчонке, подал ей молоко и сказал:

– S'il vous plaît, ma princesse!

Она сказала:

– Спасибо, я не люблю… Это же не я просила!

Джабир оглянулся, растерянно протянул банку ребятам. Кто-то взял, отпил, передал другому.

Кажется, это было роковое «не люблю».

Потом я спросил принцессу:

– Чего это ты его так? Сначала ой-ой-ой, усю-пусю, а потом фу?