Иероглифы исчезнувшей цивилизации

В прошлом номере «ЕП» мы писали о том, как в США нынче препарируют учебные программы по математике, физике, истории и даже музыке. Обычно тренды из Америки приходят в Европу несколько лет спустя. Однако, как свидетельствует приведенный ниже пример, на сей раз, похоже, процессы развиваются почти параллельно.

 

Во французском журнале Causeur литературовед Коринн Бержер жалуется, что парижские музеи отказались от использования римских цифр в подписях к своим экспонатам: «Вот уже четыре года Лувр обозначает столетия арабскими цифрами (хотя использование римских цифр распространено во французском языке), но все же придерживается традиционного написания имени королей и королев», а парижский городской музей Carnavalet только что решил покончить с римскими цифрами в написании имен монархов: «Людовик  XIV таким образом, благодаря уничтожающему осовремениванию, становится Людовиком 14-м». Как сказал певец и анархист Лео Ферре, «XVII век и Людовик XIV теряют свое великолепие и торжественность, когда становятся 17-м веком и Людовиком 14-м».

По словам Бержер, все это может показаться банальным, «но это многое говорит о том, кем мы стали». Как объяснила Ноэми Жиар, ответственная за связи с общественностью в музее Carnevalet, отказ от использования римских цифр означает «всеобщий доступ» в музей, с тем чтобы не исключать любого посетителя, в том числе иностранцев или людей «с психическими отклонениями». Это означает, уточняет Бержер, что каждый должен «понимать» то, что написано на этикетках экспонатов.

Подобная забота может выглядеть похвальной и благородной, «но, как всегда, за подобным дешевым гуманизмом скрывается глубокое недоверие: очевидно, что это упрощение на самом деле нацелено на „новую аудиторию“, на тех, кого хотят привлечь в музеи, а именно – на молодое поколение и простых людей». «Неужели люди из просвещенных классов думают, – задается вопросом Бержер, – что эти группы населения придут в музей, если он попытается подстроиться под их интеллектуальный горизонт, если будет говорить на языке, который они могут понять?» Она уверена в том, что таким образом не удастся охватить больше посетителей: «Вместо того чтобы предположить у этих людей способность узнать что-то, чего они не знают или знают не очень хорошо, и познакомить их с этой формой написания из былых времен, было решено убрать барьер». Но если поставить перед собой задачу «убрать всё, что люди могут не понять, вам также придется немедленно убрать со стен музея коллекции картин, потому что они полны библейских и исторических ссылок».

Сторонники подобного подхода, продолжает Бержер, опасаются того, что кто-то, не знающий чего-то, может почувствовать себя неуютно. Они «боятся дискриминировать необразованных и стигматизировать невежд». Тот же «демагогический подход» заставляет немало издателей переписывать классику литературы для детей и юношества, прочтение которой затруднено «предложениями, состоящими более чем из двух строк, редко употребляемыми словами и глаголами в passé simple (одна из форм прошедшего времени во французском языке. – Ред.). Логика этого всегда одна и та же: устранить препятствие вместо того, чтобы показывать пути его преодоления посредством расширения знаний. Все эти промоутеры бескультурья игнорируют тот факт, что может существовать интеллектуальное любопытство, удовольствие от преодоления трудностей и что человек хочет быть в состоянии превзойти самого себя. Научиться читать римские цифры – это для ребенка удовольствие от разгадки одной из тайн, которые открывает перед ним мир».

По словам Бержер, заместитель главного редактора газеты Corriere della Sera Массимо Грамеллини «прекрасно понимает, что происходит в связи с отменой (хотя и частичной) использования римских цифр: он видит в этом идеальное выражение происходящей в настоящее время культурной катастрофы. Сначала определенным вещам перестают учить, а потом эти вещи устраняют, чтобы те, кто их не знает, не чувствовали себя неуютно».

Коринн Бержер заключает: «Заменить римские цифры в музеях, а затем в книгах – это значит стереть то, что нас связывает. Человек без прошлого, который больше ничего не знает, которому больше нечего передать и который сводится к простому сиюминутному функционированию, – вот то, что показывает нам запрограммированное исчезновение римских цифр. Устранение знаков означает отмену вещей. Оруэлл, Клемперер и последователи „культуры исключения“ знают это. Первые два предупреждали об этом, чтобы спасти нас от тоталитарного уничтожения. Последние стремятся к тому, чтобы мы привыкли к этому, постепенно теряя себя. Мы – наследники и хранители. Но современность всеми силами стремится оторвать нас от этого наследия. И не за горами то время, когда в надписях в церквях и на памятниках молодежь будет видеть только иероглифы исчезнувшей цивилизации».