В предчувствии региональной войны

Иран испытал новую космическую ракету-носитель. Ракета «Зульджана» (названная в честь лошади третьего шиитского имама Хусейна ибн Али) – это 25-метровая трехступенчатая ракета с твердотопливным двигателем для первых двух ступеней и третьей ступенью, работающей на жидком топливе. Она способна нести полезную нагрузку в 225 кг. Тяга ракеты «Зульджана» составляет 75 килотонн, что намного превышает ту, что необходима для вывода спутника на орбиту. Это делает «Зульджану» куда более сопоставимой с межконтинентальной баллистической ракетой, нежели с космической ракетой-носителем. Так, например, американская межконтинентальная баллистическая ракета наземного базирования LGM-30 «Минитмен III» обладает тягой в 90 килотонн. «Зульджана» способна подниматься на высоту до 500 км, выходя, таким образом, на низкую околоземную орбиту. Будучи же запущенной в качестве межконтинентальной ракеты, она обладает дальностью полета до 5000 км, иначе говоря, может из Ирана достичь Великобритании.

По оценкам израильских ракетных экспертов, Иран заплатил за разработку проекта «Зульджана» 250 млн долл. Состоявшийся же в начале февраля запуск, вероятно, обошелся в десятки миллионов долларов.

Иран находится сегодня в крайне тяжелом экономическом положении. На фоне мировой рецессии, связанной с пандемией китайского вируса Cov-SARS-2, повальной коррупции и бесхозяйственности в этой стране, а также экономических санкций, наложенных США, 35% иранцев живут сегодня в крайней нищете.

Иранский риал потерял 80% своей стоимости за последние четыре года. По официальным данным, уровень безработицы составляет 25%, но считается, что реальные данные намного выше. Общая инфляция в прошлом году составила 44%. Цены на продукты питания выросли на 59%.

В контексте ужасающего обнищания жителей страны инвестиции иранского правительства в слабо замаскированную программу производства межконтинентальных баллистических ракет выглядят особенно показательными. В то время как более трети населения страны живет в крайней нищете, а цены на продукты питания стремительно растут, режим предпочитает избавлению своего народа от голода и бедности развитие проекта межконтинентальных баллистических ракет.

Большинство средств массовой информации, осветивших запуск «Зульджаны», совершенно не отразили значимость проекта как с точки зрения того, что он говорит о военных возможностях Ирана, так и того, что он позволяет понять о намерениях режима. Вместо этого они сосредоточились на выборе даты для проведения эксперимента. Иранцы сделали это демонстративно, нарушив ограничения на свою ядерную активность, наложенные на них в соответствии с ядерной сделкой, подписанной в 2015 г.

В настоящее время иранцы обогащают уран до 20-процентного уровня, что намного превышает разрешенные им в так называемом Совместном всеобъемлющем плане действий (СВПД) 3,67%. Они используют запрещенные усовершенствованные центрифуги для каскадного обогащения на своей ядерной установке в Натанзе. Они также запустили урановые каскады с центрифугами шестого поколения на своем подземном ядерном реакторе Фордо, полностью игнорируя договор СВПД.

Они накапливают урановый концентрат, так называемый желтый кек, в намного большем количестве, чем разрешено в сделке. Они производят металлический уран в нарушение условий сделки. И, наконец, теперь они провели испытания космической ракеты-носителя, которую можно легко превратить в межконтинентальную баллистическую ракету, способную нести ядерное оружие.

Эти агрессивные действия Ирана подаются СМИ в контексте появления в Вашингтоне новой администрации Байдена. Утверждается, что Иран идет на эти вызывающие шаги, с тем чтобы заставить администрацию Байдена сдержать свое слово – вернуть США к договору СВПД и отменить экономические санкции. В 2018 г. президент Дональд Трамп вышел из договора СВПД и вернул экономические санкции, отмененные в 2015 г. с подписанием сделки. Идея же Ирана, мол, состоит в том, что, опасаясь его стремительных ядерных успехов, команда Байдена срочно предпримет шаги, направленные на умиротворение режима.

Примечательно, что испытание «Зульджаны» в полной мере выявило всю глубину стратегического безумия, лежавшего в основе сделки, задуманной, продвинутой и заключенной тогдашним президентом США Бараком Обамой и его старшими советниками.

Основное стратегическое предположение, которым руководствовались Обама и его команда, заключалось в том, что Иран является ответственной державой и должен рассматриваться как часть решения или даже как его важнейшая составляющая, а вовсе не как главная проблема Ближнего Востока. Мол, поддержка Ираном террора, те войны, которые режим ведет через своих марионеток, и его ядерная программа якобы стали прискорбными последствиями регионального баланса сил, в котором союзники США – в первую очередь Израиль и Саудовская Аравия – получили слишком сильные позиции, в то время как Иран был обделен.

Исходя из этого Обама утверждал, что для стабилизации Ближнего Востока необходимо расширить возможности Ирана и ослабить союзников США. Как сказал в 2013 г. занимавший в ту пору пост вице-президента Байден, «нашей самой большой проблемой стали наши союзники».

Обама утверждал, что новый баланс сил должен признать позиции Ирана в Сирии, Ираке, Ливане и Йемене. Что же касается ядерной программы, нарушающей Договор о нераспространении ядерного оружия, подписанный Ираном, это, мол, неизбежно и понятно. По мнению советников Обамы, на фоне того, что Пакистан, Индия и, якобы, Израиль обладают ядерными арсеналами, желание Ирана заполучить его тоже выглядит вполне разумным.

Учитывая эту позицию участников переговоров, становится понятна легитимация ядерной программы Ирана, которую обеспечил СВПД. Цель сделки вовсе не состояла в том, чтобы не дать Ирану стать ядерной державой. Напротив, она должна была «нейтрализовать» Израиль, лишая легитимации любые попытки еврейского государства, направленные на предотвращение подобного сценария. При этом если Израиль и другие союзники Америки могли серьезно пострадать от этого нового баланса сил, то Обама и его европейские партнеры считали, что сами они окажутся в большей безопасности, поскольку, став устойчивым региональным гегемоном, Иран не будет им угрожать.

Именно эту точку зрения и отразила подписанная сделка. Неслучайно не имеющая, впрочем, обязательной силы статья в СВПД призывает Иран ограничить дальность действия его баллистических ракет 2000 км, что выводит за пределы досягаемости США и большую часть Европы.

Многие комментаторы рассматривают администрацию Байдена в качестве не более чем третьего срока администрации Обамы. И, с точки зрения политики новой администрации в отношении Ирана, это, безусловно, так. Политика президента Джо Байдена в отношении Ирана спланирована и осуществляется теми же самыми людьми, которые вели при Обаме переговоры по СВПД.

Помимо самого Обамы, главным официальным лицом, отвечавшим за СВПД, был Роб Мэлли, который возглавлял переговоры с Ираном. В статье, опубликованной в журнале Foreign Affairs за октябрь 2019 г., он изложил свои взгляды на то, как должна выглядеть политика администрации демократов в отношении Ирана. По его утверждениям, стратегия максимального давления Трампа поставила регион на грань войны, поскольку была основана на предоставлении союзникам США во главе с Израилем и Саудовской Аравией возможности бороться с региональной агрессией Ирана и его ядерной программой. Другими словами, она основывалась на восстановлении и укреплении регионального баланса сил, который Обама подорвал в пользу Ирана и в ущерб региональным союзникам Америки. В своей статье Мэлли утверждал, что единственный способ предотвратить войну – это вернуться к СВПД и к прежней политике Обамы по укреплению Ирана за счет союзников США, особенно Израиля и Саудовской Аравии.

Теперь, однако, испытание «Зульджаны» явно продемонстрировало, что Иран вовсе не разделяет точку зрения Мэлли на свою позицию. Иран вложил 250 млн долл. в ракету, способную поразить Европу, не потому, что боится Израиля и Саудовской Аравии. Он разработал «Зульджану» потому, что хочет иметь возможность атаковать Европу. И он хочет атаковать Европу, потому что является агрессивным режимом, стремящимся к мировому господству, а вовсе не к региональной стабильности.

Что же касается даты проведения испытаний, «Зульджана» была запущена в феврале 2021 г., а не в октябре 2020 г. лишь потому, что в то время Иран сдерживался Трампом и его стратегией максимального давления. Теперь же агрессивные устремления Ирана поддержаны Байденом и его стратегией максимального умиротворения. При Трампе перспектива войны уменьшилась. Теперь она нарастает с каждым заявлением таких людей, как госсекретарь США Энтони Блинкен или советник президента по национальной безопасности Джейк Салливан.

Недавно оба высокопоставленных должностных лица предупредили, что Иран опасно приблизился к обладанию независимым военным ядерным потенциалом. И оба тут же ясно дали понять, что для решения этой проблемы администрация намерена вернуться к СВПД.

Эта политика иррациональна, даже если оценивать ее изнутри замкнутого когнитивного круга команды Байдена – Обамы. Они намерены пойти на безвозвратную уступку Ирану – предоставить режиму миллиарды долларов доходов, которые поступят в его казну после снятия санкций. В обмен они просят Иран сделать ответный жест. Иран восстановил свое ядерное обогащение в Фордо и мгновенно поднял уровень обогащения до 20%. Даже если он временно отключит центрифуги ради снятия санкций, он сможет опять включить их, как только средства начнут поступать.

Это почти наверняка произойдет не позднее июня, когда в Иране пройдут президентские выборы. Президент Хасан Рухани и министр иностранных дел Джавад Зариф покинут свои посты. Все нынешние реальные кандидаты происходят из Корпуса стражей Исламской революции, и все они – активные сторонники выхода из СВПД. Так что даже в лучшем случае оставшийся срок существования СВПД составляет четыре месяца.

Байден, Блинкен, Салливан, Мэлли и их коллеги не могут этого не понимать. Поэтому их упорное стремление продолжать лоббировать свою провальную стратегию указывает лишь на то, что идеологически они твердо привержены своему плану и будут придерживаться его, даже если он приведет регион к войне.

И это возвращает нас к Израилю. В годы правления президента Трампа Израиль и США были полностью скоординированы в своих совместных и раздельных действиях по подрыву ядерной программы Ирана и его экспансии в Сирии и Ираке. Как недавно объяснил высокопоставленный чиновник Совета национальной безопасности Трампа, «работая вместе, спецслужбы обеих стран смогли добиться большего, чем они могли бы, действуя в одиночку». Очевидно, времена эти прошли. И по мере того, как команда Байдена в полной мере дает о себе знать, возможности Израиля предотвратить превращение Ирана в ядерную державу стремительно исчезают.

Когда в январе начальник генерального штаба Армии обороны Израиля генерал-лейтенант Авив Кохави объявил, что он приказал соответствующим командирам подготовить оперативные планы по нанесению ударов по ядерным объектам Ирана, большинство комментаторов предположили, что его целевой аудиторией является иранский режим. Другие же утверждали, что он сделал предупреждение администрации Байдена. Первые считали, что это попытка заставить Иран отступить от ядерной точки невозврата. Вторые увидели в этом требование к администрации Байдена серьезно отнестись к позиции Израиля, прежде чем продвигать отмену санкций.

Однако на фоне стратегического фанатизма команды Байдена и упорного стремления Ирана к ядерному арсеналу в той же мере вероятно и то, что целевой аудиторией Кохави были не иранцы и не американцы. Возможно, его слова стали обращением к израильской общественности с целью подготовить ее к тому, что грядет. Возможно также и то, что Кохави предупреждал региональных партнеров Израиля о наступлении времени для совместных действий.

 

Кэролайн ГЛИК

Перевод Александра Непомнящего

Вашингтонские симпатии к тегеранскому режиму

Президент США Джо Байден назначил старого знакомого посланником своей администрации в Иране: Роберт Мэлли был главным переговорщиком Обамы на переговорах в Вене по ядерной сделке в 2015 г., а теперь, как ожидается, он проложит путь для возвращения к соглашению, из которого США вышли под руководством Трампа в 2018 г. Это назначение вызвало критику не только со стороны республиканцев, но и, например, со стороны сирийской оппозиции.

Еще до того, как назначение Роберта Мэлли было подтверждено официально, реакция на него была крайне неоднозначной, потому что далеко не все его приветствуют. Сенатор-республиканец Том Коттон, например, написал в Twitter: «Мэлли уже давно питает симпатию к иранскому режиму и неприязнь к Израилю. Аятоллы не поверят в свою удачу».

Ранее 12 бывших иранских заложников и правозащитников написали письмо новому госсекретарю США Энтони Блинкену с просьбой не назначать Мэлли. Потому что в противном случае, пишут они, «это стало бы сигналом для диктатуры в Иране, что Соединенные Штаты сосредоточены исключительно на повторном заключении иранской ядерной сделки и игнорировании регионального террора этого режима и его преступлений против человечества у себя дома». Более того, это «также послужило бы сигналом иранцам, сирийцам, иракцам, ливанцам и всем другим лицам, угнетенным иранским режимом и его марионетками, о том, что администрация Байдена не заботится об их правах человека».

Члены оппозиции в Сирии также написали в Twitter о том, что не видят в новом посланнике своего союзника. Они опасаются, что Мэлли будет в недрах вашингтонской администрации выступать против санкций в отношении режима Асада и поддержки оппозиции, как он это делал во время президентства Барака Обамы. Они также опасаются, что администрация США будет бездействовать и наблюдать за действиями Ирана в Сирии и поставками ракет «Хезболле» в Ливан, чтобы не ставить под угрозу улучшение отношений с иранским режимом.

Как уже упоминалось, Роберт Мэлли был при Обаме главным переговорщиком на переговорах по ядерному соглашению с Тегераном, из которого США вышли при президенте Дональде Трампе, сделав выбор в пользу политики «максимального давления». Целью было заключение с Ираном «лучшей» сделки, выходящей за рамки ядерного спора. Однако Джо Байден уже во время предвыборной кампании объявил, что хочет вернуться к соглашению, достижению которого он способствовал в качестве вице-президента Обамы. Это соглашение оставило практически нетронутой ядерную инфраструктуру Ирана и не предусматривало лишения Тегерана технических возможностей и установок для создания бомб. Поэтому оно не устранило ядерную угрозу, создаваемую тегеранским режимом, а скорее институционализировало ее. В то же время соглашение отменило экономические санкции. Так что соглашение поставило Иран в беспроигрышную ситуацию. Теперь Роберт Мэлли должен подтолкнуть и организовать повторное вступление США в это соглашение.

Критическое отношение многих к кандидатуре Мэлли объясняется не в последнюю очередь его убежденностью в том, что враждебные организации и режимы могут быть «укрощены» только путем сотрудничества. После того, как в конце срока полномочий президента США Билла Клинтона израильско-палестинские мирные переговоры были прерваны, Мэлли, участвовавший в этих переговорах, публично опроверг мнение Клинтона о том, что это произошло из-за Ясира Арафата. В 2008 г. он приостановил внешнеполитические консультации для Обамы во время его президентской избирательной кампании, когда появились сообщения о том, что Мэлли встречался с лидерами ХАМАСa.

Чрезмерно сговорчивое отношение к Ирану и его союзникам и дистанцированное (в лучшем случае) отношение к Израилю – предпосылки того, что от нового назначения Роберта Мэлли можно ожидать мало чeго хорошего. Он будет непосредственно подчинен госсекретарю Блинкену, который уже объявил: «Если Иран вернется в СВПД в полном соответствии со своими обязательствами, Соединенные Штаты сделают то же самое». В 2019 г. Мэлли в качестве президента аналитического центра «Международная кризисная группа» встретился в Нью-Йорке с министром иностранных дел Ирана Джавадом Зарифом, пояснив, что разговаривает со всеми заинтересованными сторонами.

Заявленная администрацией Байдена цель заключается в том, чтобы вернуть Иран к обязательствам, ограничениям и контролю, которые предусмотрены СВПД. Лишь затем она хочет провести переговоры о «последующих соглашениях» с союзниками и партнерами, «чтобы ужесточить и расширить ядерные ограничения Ирана и решить проблему его программы по баллистическим ракетам». В конечном итоге должна появиться сделка получше той, чем та, в заключении которой Роберт Мэлли сыграл в 2015 г. главную роль. «Усиленная» и «расширенная», как говорит Джо Байден.

Но, как недавно написал Флориан Маркл, «ядерное соглашение, в конечном счете, не только не может помешать Ирану разработать ядерное оружие, но и не дает даже малейшей надежды на то, что после возвращения к ядерной сделке Иран сможет договориться о дальнейших соглашениях по обузданию своей агрессивной региональной политики». Вера в то, что соглашение и последующая отмена экономических санкций приведут к умеренности исламистского режима, не оправдалась ранее и не сработает впредь.

Денежные вливания не привели, как надеялись, к улучшению иранской экономики и, конечно же, не улучшили положение населения, но привели к еще большему вмешательству Ирана в регионе. Сирийский режим, «Хезболла» и другие шиитские ополченцы воспользовались дополнительными иранскими ресурсами. Нарушения Ираном условий ядерной сделки становятся все более вопиющими, в том числе и в отношении обогащения урана, которое, как считают только особенно далекие от реальности люди, служит исключительно гражданским целям.

Возврат к соглашению возможен только в том случае, если США сперва отменят санкции, заявил недавно министр иностранных дел Ирана Зариф, потребовав при этом от Вашингтона компенсации за ущерб, нанесенный иранской экономике восстановлением санкций. Последнего по разным причинам не произойдет, но это требование показывает, насколько режим в Тегеране уверен в том, что новая администрация США пойдет на значительные уступки с целью возобновления ядерной сделки. И в том, что Роберт Мэлли, который лично знаком со многими иранскими политиками по переговорам о сделке 2015 г., сделает все, что в его силах, для продвижения этого плана.

 

Алекс ФОЙЕРХЕРД