Пустые обещания Эммануэля Макрона

В прошлом номере мы уже коротко сообщали об ужасном преступлении в парижском пригороде Конфлан-Сент-Онорин (департамент Ивелин), где 18-летний чеченец Абдулла Анзоров обезглавил учителя Сaмюэля Пати за демонстрацию на уроке карикатур на пророка Мухаммеда.

За неделю до гибели учитель рассказывал школьникам о свободе слова на примере публикации этих карикатур изданием Charlie Hebdo. Хотя перед тем, как показать карикатуры, педагог предложил мусульманам покинуть класс, его действия вызвали бурную реакцию не только среди родителей учеников, но и в городской мусульманской общине. Педагог получил несколько писем с угрозами по электронной почте. Кто-то из «доброжелателей» распространил эту информацию среди французских мусульман. Как позже сообщил прокурор Жан-Франсуа Рикар, три видео особенно способствовали подъему агрессии против учителя в Сети.

Первое вышло 7 октября на Facebook. В нем отец одной из учениц Пати представляет первую версию событий так, как ему рассказала о них его 13-летняя дочь, и призывает «принять меры» против преподавателя. 8 октября он выложил еще одно видео с тем же описанием событий, но выглядел еще более взбудораженным и еще агрессивнее настраивал людей против преподавателя. Рядом было указано имя Самюэля Пати и адрес школы. 12 октября вышло третье видео. В этот раз перед камерой сидел давно известный спецслужбам исламист и радикал Абдельхаким Сефриви. В снятом перед школой видео его сопровождала 13-летняя ученица. А за несколько дней до этого Сефриви с упомянутым выше отцом школьницы посетили директора школы, настаивая на увольнении учителя.

Между тем в исламистских группах в соцсетях стали обсуждать план мести. Среди прочего предлагалось отрезать французу голову в назидание остальным «кяфирам». Что и сделал Абдулла Анзоров, приехавший 16 октября в Конфлан-Сент-Онорин из расположенного в 80 км Эрве. Совершив убийство с криками «Аллах акбар!», он успел выложить фотографию жертвы в Twitter, дополнив снимок подписью: «Макрон, правитель неверных, я казнил одного из твоих псов, посмевшего унизить Мухаммеда».

СМИ пишут о том, что Анзоров прежде не имел проблем с законом, но это не так. В 2018 г. он был дважды обвинен в насилии в отношении участников мирного собрания и причинении ущерба. Но эти действия, совершенные в то время, когда он еще был несовершеннолетним, по действующему законодательству не могли послужить основанием для отказа в предоставлении статуса на пребываниe в стране.

Некоторые СМИ весьма осторожно интересуются тем, как Анзоров получил вид на жительство во Франции. Как сообщает издание Le Point, семье Абдуллы Анзорова, прибывшего во Францию после отъезда из России в июне 2007 г., после долгих лет рассмотрения Французское агентство по защите беженцев и апатридов (OFPRA) 19 ноября 2010 г. отказало в предоставлении статуса беженцев. Этот отказ был отменен Национальным судом по вопросам убежища 25 марта 2011 г. В 2010 г. в OFPRA пришли к выводу, что рассказ Абуезида Анзорова (отца Абдуллы) неубедителен. Последний сказал, что опасался преследований со стороны российских или чеченских властей из-за своей поддержки участников боевых действий, ведущих войну против Москвы, и их союзников на российском Кавказе. Интересно, что в августе 2005 г. Абуезида, в числе прочих боевиков оказавшегося за решеткой, освободили под залог, и он уехал из России в Польшу, но Варшава отклонила его ходатайство о предоставлении убежища, и в январе 2007 г. он вернулся в Чечню.

В своем квартале Ла Мадлен в Эвре (департамент Эр), известном выступ­лениями местных мусульман, Абдулла был заурядным представителем одной из 60 чеченских семей, поселившихся там с 2003–2004 гг. Он работал на стройке, а его отец Абуезид, несмотря на откровенно исламистское прошлое, – в службе безопасности. В 2014 г. сестра Абдуллы покинула страну и присоединилась к террористической группировке «Исламское государство», но и это не привлекло внимания спецслужб к семейству Анзоровых.

Никто не может сказать точно, когда и как началась радикализация будущего убийцы. Известно лишь, что в июне он создал страницу в Twitter, на которой лишь за последние недели написал более 400 сообщений: делился отрывками из Корана, комментировал политические события вроде законопроекта о «борьбе с сепаратизмом», обличал «неверных». На этот аккаунт в Twitter обратила внимание правительственная интернет-платформа Pharos, которая позволяет организовать отслеживание незаконного содержимого и поведения в Сети. Поступившую от нее информацию проверили в Центральном управлении по борьбе с преступностью в сфере информационных технологий, но ничего опасного не усмотрели.

Вряд ли они окажутся более осмотрительными и впредь. Пока что министр внутренних дел Франции Жеральд Дарманен объявил о намерении срочно депортировать из страны 231 подлежащего депортации иностранца (это при том, что таковых во Франции десятки тысяч), а также пообещал закрыть (правда, всего на полгода) одну мечеть, уличенную в пропаганде исламизма.

 

Политики изображают сильное потрясение после того, как «беженец»-исламист обезглавил учителя. В связи с этим простой вопрос к Макрону и К°: «Что вы теперь намерены сделать по-другому?» Честным ответом было бы: «Если по правде, то ничего».

«Я похудею, – говорит толстяк, принимаясь за вторую плитку шоколада. – С завтрашнего дня я начну худеть и буду заботиться о своем здоровье». «Я начну экономить», – обещает мот, размахивая крупной купюрой перед носом официанта и заказывая еще шампанского. «Я сделаю что-нибудь для моих легких», – говорит, превозмогая кашель, курильщик и затягивается очередной сигаретой. Нам всем это знакомо, да и мы сами – давайте будем честными! – нередко ведем себя так же, обещая всё изменить, но на деле ничего не меняя, а то и усугубляя проблему.

Страны ЕС «толерантны» (лишь немногие государства, которые не желают поддаваться давлению Германии, все еще сопротивляются), а это означает на практике, что публичное обезглавливание человека попадает в новостях в рубрику «Разное».

Во Франции 18-летний «беженец» по имени Абдулла А., как его называют в новостях, публично обезглавил 47-летнего учителя истории. «Беженец» Абдулла Анзоров прибыл из Чечни и жил в толерантном городе Эвре к северу от Парижа. Абдулла Анзоров прослышал о том, что, рассказывая о свободе слова, учитель Самюэль Пати показывал в классе пресловутые карикатуры на пророка Мухаммеда. Абдулла А. объяснил Сaмюэлю П., почему тот должен быть более терпимым к чуждой ему вере, и в духе всеобщего просвещения даже разместил фотографию отрубленной им головы в социальных сетях.

Сaмюэлю Пати исполнилось 47 лет (он на год старше меня). Сaмюэль Пати, женатый и отец пятилетнего сына, был убит по дороге домой. Во всем мире единомышленники убийцы прославляют и оправдывают его поступок, что, в частности, задокументировано в Twitter на скриншотах под хэштегом #Parisbeheading.

Отец и учитель Самюэль Пати, убитый беженцем Абдуллой Анзоровым, дополняет собой длинный список быстро забытых европейцев, убитых исламистами. Когда в США насильник сопротивляется аресту, сомнительные НПО призывают к протестам, во имя «антирасизма» закрывают глаза на мародерство и поджоги, а коллективная моральная паника превозмогает даже вирусную угрозу для участников демонстраций. Но когда обезглавлен учитель, общество возвращается, еще до того как его тело предано земле, к лживой политкорректной повседневности.

Всё в этом событии ужасно и шокирующе, но в нем нет ничего удивительного и неожиданного. Это не первый случай, когда человек лишается жизни в результате лжи «гутменшей». И, вероятно, увы, не последний раз.

Это сообщение, которое демаскирует лживый левый нарратив. Это сообщение – как тайный компас, показывающий, куда на самом деле движется танкер «Европа», что бы ни говорили капитан и его помощники. Тот факт, что это сообщение раскрывает жестокую кровавую правду, стоящую за лживым повествованиями «гутменшей», является, пожалуй, первой причиной того, почему квазигосударственные СМИ, спонсируемые правительством, относятся к нему как к «разному», предпочитая в качестве топ-новостей обсуждать запрет на размещение постояльцев в гостиницах. Другая причина, по которой СМИ занижают значимость этого террористического убийства, заключается в том, что подобное уже не вызывает большого удивления. К некоторым вещам, какими бы жестокими они ни были, привыкаешь, когда они происходят регулярно.

К тому же не будем себя обманывать: по сути, германские стражи политкорректности согласны с головорезом Абдуллой Анзоровым в том, что можно шутить обо всех религиях, кроме ислама (а с недавнего времени – и религии секты «свидетелей Греты»). Левые и исламистские убийцы отличаются не своими намерениями, а методами. Кто-то предпочитает наказать критику ислама «только» профессиональными, экономическими и социальными репрессиями, в то время как Абдулла Анзоров преследовал те же самые намерения более непосредственно.

На войне – а речь идет о войне исламистов против свободы и просвещения – жертвы первых недель шокируют гораздо больше, чем потери последующего года или двух. Даже смерти, если они случаются достаточно часто, в какой-то момент перестают вызывать у выживших яркие эмоции. А ведь эта война исламистов против невыносимой свободы тех, кто их приютил, продолжается уже более двух-трех лет. (Циник мимоходом задает вопрос: «Некоторые структуры – например, права женщин, демократия – ослаблены исламом, но какая структура, кроме ислама, укреплена исламом?»)

В то время как некоторые сообщения, даже если они касаются смертей, не вызывают у нас особых эмоций, одна деталь поразила меня из-за ее повторения. «Вам это с рук не сойдет, – обещает бывший банкир и нынешний президент Франции Эммануэль Макрон. – Я призываю всех моих соотечественников к единству». Это слабые, беспомощные слова. Еще более беспомощные, чем его прежние беззубые выступления на ту же тему после недавней атаки исламистов, также связанной с карикатурами (см. «ЕП», 2020, № 10).

Позвольте мне задать вопрос, который на первый взгляд является саркастичным и риторическим, но при более серьезном рассмотрении может привести к тому, что у вас перехватит дыхание, когда вы поймете, насколько взрывоопасен как любой реалистичный ответ на этот вопрос, так и, тем более, его отсутствие. Вопрос таков: в какой степени Маркон и К° намерены поступать по отношению к исламизму иначе, чем раньше? (И, если начиная с завтрашнего дня он намерен делать что-то совсем иначе, почему он не делал этого раньше?)

Что Макрон намерен делать по-иному?

Запретит ли он ненависть к «неверным»? Если да, то насколько принципиально он намерен этого добиваться? Хочет ли он запретить книги, которые регулярно и во всем мире используются для оправдания ненависти к «неверным»? Интересно было бы на это посмотреть…

Хочет ли Макрон закрыть те места, где злоумышленники регулярно контактировали с основами идеологии, которая ими двигала? Интересно было бы на это посмотреть…

Намерен ли он создать лагеря для перевоспитания экстремистов или изгнать их вместе с их окружением? Но куда, если они «французы»? Интересно было бы на это посмотреть…

Уже сейчас спецслужбы следят за так называемыми «радикалами», но Абдулла Анзоров, насколько известно, ранее не привлекал к себе особого внимания высказываниями, которые нельзя тысячи раз услышать даже от лиц, которые в другом контексте считались образцами удавшейся интеграции и в этом качестве писали колонки в индоктринационных газетах или вещали с телеэкранов.

Повторю вопрос: что Макрон намерен сделать сейчас, чего он до сих пор не сделал? Что намерены делать иначе все эти пустозвоны в Берлине и Брюсселе, которые снова пускают пузыри по поводу очередной жертвы «толерантности» во Франции?

Проповедники терпимости, которые с легкой скукой смирились с обезглавленным учителем, напоминают нам о предупреждении Иисуса (Евангелие от Матфея, 7:15): «Остерегайтесь ложных пророков, которые приходят к вам в овечьей шкуре, под которой – хищные волки». И далее: «По плодам их дел узнаете их». Плоды дел глобалистов горькие на вкус, жестокие и кровавые.

В политике слова имеют собственную цель, и не всегда подразумевается, что за ними действительно последуют серьезные действия. Действие заставляет действующее лицо убрать из своих намерений все приблизительное, а то, что он должен использовать вместо убранного, может оказаться нереализуемым, слишком дорогостоящим или нежелательным (в противном случае это можно было бы уже давно сделать). Заявление о политическом намерении может быть даже более мощным и мотивирующим для избирателя, чем реальное действие (в этом отношении политика похожа на некоторые потребительские акты: порой покупки теряют свою привлекательность уже перед кассой, как только товар оказался в тележке для покупок).

Курильщик, обещающий бросить курить, чувствует себя «оправданным» уже простым выражением намерения, а потому ему позволено «вознаградить» себя сигаретой. Толстяк, который утверждает, что завтра начнет соблюдать диету, черпает из этого оправдание для того, чтобы сегодня «побаловать» себя. А для «гутменша», выдвигающего требование открытых границ, это является оправданием того, что он лично защищает себя и своих детей от мультикультурализма точно так же, как и «экологически сознательные» избиратели летают на самолетах, загрязняющих атмосферу, гораздо больше, чем среднестатистический гражданин, а потому для успокоения своей совести борются с этим.

Макрон вновь и вновь объявляет, что уж теперь-то он действительно будет бороться с исламизмом. Но он не будет делать ничего, что было бы действительно эффективно, – в Европе это невозможно даже в минимальном объеме. Заявление – это его единственная цель. Обезглавливание 47-летнего учителя станет успехом убийцы, застреленного полицией. Какой учитель теперь посмеет показать в классе подобные карикатуры?

Террор работает, иначе террористы не стали бы прибегать к нему. Если в Германии из страха перед терроризмом «Антифа» или прочими репрессиями опасаются публично критиковать линию, проводимую правительством и связанными с ним СМИ, если предпочитают из опасений за свою жизнь не шутить о так называемой «религии мира», то террор достиг своей цели: общество не готово встретиться с террористами на своем собственном игровом поле, в то время как террористы объявляют все общество своим игровым полем.

Нет, это еще не определение безумия – делать одно и то же снова и снова и ожидать иных результатов. Но это вполне может быть его симптомом. До тех пор, пока наши политики отделываются фальшивыми выражениями сочувствия и обещаниями что-то cделать, когда на самом деле делают все наоборот, граждане «толерантной» Европы должны быть готовыми к тому, что после каждой успешной атаки исламисты будут чувствовать себя все более укрепленными в своих намерениях и методах.

Человека, которому для совершения преступления не нужно ничего, кроме кухонного ножа, вряд ли можно остановить заранее, если только он предварительно не объявит о своем намерении. Но и в этом случае как отделить реальные действия от велеречивых потоков негодования по этому поводу? До тех пор, пока политика и связанные с ней СМИ не начнут делать что-то принципиально иначе, запугивание террором будет не только повторяться вновь и вновь, но и с еще большей мотивацией.

Сегодня у Европы имеются два варианта. Либо привыкнуть к ужасу и страху, надеясь на то, что если лично ты не будешь слишком дерзким, то это не отразится лично на тебе, а в лучшем случае на твоем соседе, и постараться продержаться так до тех пор, пока другие силы не захватят континент и по-своему не разберутся с источниками опасности. Или выбирать политиков, которые не решают проблемы, как курильщик, который дает обещание позаботиться о своих легких и начинает его выполнение с того, что закуривает очередную сигарету.

«По плодам их дел узнаете их, – учил Иисус. – Можно ли собрать виноград с терновника или инжир с чертополоха?» Если учителю отрубили голову из-за того, что он учил детей ценностям Просвещения, то мы должны признать плоды глобалистов «чертополохом». Если мы оставим у власти тех же людей с деформированными ценностями, мы и дальше будем пожинать «чертополох».

Меня утешает (и я интерпретирую это как метафорически, так и конституционно и демократически), когда я читаю в Библии: «Хорошее дерево не может приносить плохого плода, а гнилое дерево не может приносить хорошего плода. Любое дерево, не приносящее хороших плодов, да будет срублено и брошено в огонь». Не только французам было бы неплохо на предстоящих выборах демократическими методами «спилить», говоря метафорически, некоторые из деревьев, приносящих очень плохие плоды, причем сделать это до того, как это, уже не метафорически, будет сделано с еще большим количеством шей. Меня можно назвать популистом или придумать определение похуже, но я предпочитаю иметь собственную голову и продолжать носить ее на шее.

 

Душан ВЕГНЕР