Мавр сделал свое дело

Покойный актер Театра сатиры Георгий Менглет однажды заметил: «Плохо, когда жена умеет готовить, но не любит. Но еще хуже, когда не умеет, но любит». Нечто подобное недавно продемонстрировало берлинское коммунальное транспортное предприятие BVG, которое, несмотря на множество одолевающих его непосредственных проблем, решило поиграться в большую политику. На волне «борьбы с расизмом», поднявшейся на фоне целенаправленно спровоцированных левыми беспорядков в США, политики-любители из числа берлинских транспортников объявили о своем намерении переименовать в декабре этого года, когда будет открываться пересадка на вновь сооружаемую линию U5, станцию Mohrenstraße. Это объяснено тем, что слово Mohr («мавр») является старомодным расистским термином для обозначения людей с темным цветом кожи (интересно, почему же тогда Мавритания не требует переименовать ее?). Но проблема, как выяснилась, не только в том, что руководители BVG лезут не в свое дело, но и в том, что им не хватает общего образования.

 

Глупость – это плохо. Идеология – еще хуже. Но когда они спариваются и к тому же к ним примешивается миссионерская самоуверенность, это может быть по-настоящему больно. Пример: неловкий провинциальный водевиль вокруг переименования берлинской Моренштрассе. И это не единичный случай!

Это был еврейский историк Михаэль Вольффсон, в очередной раз расставивший все точки над i. Мало кто иной нынче осмелится противостоять антифашистскому иконоборчеству «гутменшей» от государства и церквей. Большинство мирится с происходящим, и «ничего не подозревающий» коллега удивленно спросил меня: «Почему нет протестов против этого идиотизма?!» Итак, станция метро Mohrenstraße должна быть как можно скорее переименована (так сказать, в порядке первой пробы). Вместо Мoренштрассе она должна быть названа именем находящейся по соседству Глинкаштрассе (родившийся в 1804 г. на западе России русский композитор и родоначальник русской оперы Михаил Иванович Глинка некоторое время работал в Берлине, имел здесь роман с местной певицей и здесь же неожиданно умер от простуды в феврале 1857 г. и был похоронен, а в его честь была названа улица в районе Митте. – Ред.).

Конечно, известный русский композитор – это совсем иное дело, чем допотопный мавр. «Наконец-то BVG подает пример», – возликовала антирасистская клика, одобряя в средствах массовой информации «мудрое решение» берлинского транспортного предприятия. Как будто удаление давнего традиционного названия с карты города способно привести к тому, что история Германии будет «очищена», а расизм побежден.

Но, как говорится, гладко было на бумаге… Михаэль Вольффсон с сарказмом замечает в своем комментарии в газете Bild: «Отлично, теперь Моренштрассе будет названа в честь белого мужчины и к тому же антисемита!» Между тем достаточно иметь хоть какое-то образование и получить несколько уроков истории и музыки, чтобы знать, кто такой Глинка. Конечно, можно заменить мавра русским (может быть, даже любимым композитором Путина и четы Шрёдеров), но Михаил Иванович Глинка был записным антисемитом.

Браво, BVG! Теперь всем без исключения понятно, насколько идиотской (по-гречески – дилетантской) является эта дурацкая буря нападок на памятники и названия улиц. Не говоря уже о «пересмотре» классической литературы в смысле антирасизма и гендерного безумия. Даже Евангелическая церковь Германии, до сих пор делавшая вид, что не замечает массового исхода из нее прихожан, вдруг вознамерилась исследовать старые хоралы и новые песни на предмет расизма. Глупость побеждает!

Берлин, некогда столица поэтов и мыслителей, скатывается из лиги чемпионов в самый глубокий подвал провинциальной окружной лиги. Похоже, что в этом ныне далеком от образования городе («бедном, но секси») больше нет историков и философов, которые имели бы хотя бы минимум знаний, чтобы остановить это безумие. Или, что еще важнее, у которых хватило бы смелости и мужества встать на пути глупых идеологов или идеологических глупцов. Надеюсь, что новые таблички с названием переименованной в честь антисемита станции метро уже написаны. А затем в качестве наказания для молчаливого большинства еще будут увеличены тарифы на проезд.

Интересно будет посмотреть, в честь какой женщины будет названа теперь уже всемирно известная станция метро в центре опозорившего себя Берлина. Потому что никуда от этого не денешься. В 2005 г. центром безумия, то есть берлинским правительством было принято решение о том, что только когда половина улиц будет названа в честь женщин, мужчинам будет вновь oказaна подобная честь. Но, конечно, если они не старые белые люди, не отрицатели коронавируса, не распространяли теорий заговора и не исповедовали политических взглядов более правых, чем Клаудиа Рот. За исключением, конечно, русских антисемитов, которые, очевидно, приветствуются в образованном среднем классе. Хотя были и другие исключения: Руди-Дучке-штрассе и улица, названная в честь убитого захватчика жилых домов Сильвио Майера. Нужно просто уметь расставить приоритеты.

Следовало бы думать, что в Берлине поумнели после скандала 2013 г. Тогда речь шла о площади перед Академией Еврейского музея. В соответствии с пожеланиями руководства музея, она должна была быть названа в честь философа Просвещения Мозеса Мендельсона. Это была бы поздняя дань уважения человеку, который как никто другой определил формирование еврейской культуры в Германии. До 1786 г. он жил в Берлине. «Ни за что!» – взвились фурии из ответственного за наименования в данной местности районного собрания депутатов в районе Фридрихсхайн-Кройцберг. Освободившись от образования и (в данном случае особенно необходимого) чувства такта, гендерная мафия обрушилась на бедного Мозеса. В итоге был найден компромисс: на табличках с названием должно значиться Fromet-und-Moses-Mendelssohn-Platz. С таким же успехом, как иронично богохульствовал бывший маоист, a ныне эксперт по истории нацизма Гётц Али, можно было бы назвать новый берлинский аэропорт Ruth-und-Brigitte-Seebacher-und-Willy-Brandt-Flughafen-Berlin-Brandenburg. Однако ХДС счел компромисс «мудрым». В конце концов, Фромет была высокообразованной женщиной. Ах!

Я тогда прокомментировал: теперь женщина наконец-то возвращена туда, где ее хотели видеть, – стала придатком своего мужа, которoго, как записано в анналах, до конца жизни освобождала от повседневных забот. Глупо, конечно, вышло. Тогда определявшая политику тусовка из числа «зеленых» и «гутменшей», менее сведущая в вопросах духа и образования, чем в марках шампанского и модных брендах, была глубоко потрясена едкими замечаниями старого белого человека из вестфальской провинции и родила новое предложение. Феминистка Рахель Варнхаген, жившая в Берлине с 1771 по 1833 г., казалась идеальным кандидатом. Наконец-то женщина, и только женщина. И никакого мужчины в придачу.

Господи, пошли им мозги! Потому что, имея их, достаточно было взглянуть на биографию кандидата (в таких случаях принято «гуглить», если сам этого не знаешь), чтобы увидеть: эта женщинa хотя и родилась еврейкой и носила еврейское имя, но в течение своей жизни она обратилась в христианскую веру и крестилась. Старый белый мужчина иронизировал по этому поводу в газете Bild am Sonntag: вот это настоящий символ прямо перед Еврейским музеем, который заставляет сердца биться чаще. И, кстати, тогда же площадь напротив Charite, перед штаб-квартирой «зеленых», должна была быть переименована в Otto-Schily-Platz. Так сказать, чтобы дважды не вставать.

Мораль сей истории такова. Подобные вещи происходят, когда глупость спаривают с идеологией и результат ничтоже сумняшеся рассеивают среди недалеких людей. Мой привет общеобразовательным школам и гимназиям, освобожденным от настоящих уроков истории! Посмотрим, что теперь будет со станцией метро имени то ли мавров, то ли Глинки (кстати, открытой в 1908 г. станции метро Mohrenstraße к переименованиям не привыкать: до 1950 г. она называлась Kaiserhof, затем до 1986 г. – Thälmannplatz, а до 1991 г. – Otto-Grotewohl-Straße. – Ред.).

 

Петер ХАНЕ

 

P. S. После того как до широкой общественности были донесены неаппетитные подробности биографии и взглядов композитора Глинки, берлинские политики, до этого рукоплескавшие предложению BVG, значительно умерили свой пыл. Председатель наблюдательного совета предприятия и сенатор по вопросам экономики Рамона Поп хотя и приветствовала решение BVG переименовать станцию Mohrenstraße в качестве «однозначного сигнала неприятия расизма», но заметила, что скоропалительность в выборе нового названия недопустима, и порекомендовала руководству BVG «провести предстоящее переименование по открытой процедуре с привлечением ассоциаций и обществ, занимающихся вопросами деколонизации, а также местных жителей». Еще за день до этого Поп написала в «Твиттерe»: «Переименовнием станции метро Mohrenstraße в Glinkastraße BVG посылает четкий сигнал против дискриминации, что очень верно в нашем интернациональном и разнообразном мегаполисе Берлин».

Тем временем районное руководство рассматривает вопрос о возможном переименовании Моренштрассе, так что не исключено, что через некоторое время BVG придется снова менять таблички. Правда, поскольку изменение топонимики, в отличие от смены наименования станций метро, предусматривает общественную дискуссию, вопрос этот может занять еще месяцы, если не годы.

P.P.S. А в Берлине между тем начали сбор подписей под петицией с требованием переименовать улицу Дяди Тома и станцию метро Onkel- Toms-Hütte.