Множество оттенков сумасшествия

Эти преступления разделяют не только 165 км пространства и пять дней времени. Вечером 19 февраля ворвавшийся в кальянную в центре Ханау мужчина открыл стрельбу по посетителям, убив трех человек. Затем он исчез, но вскоре появился в другой кальянной, где убил пятерых. Еще один вскоре скончался от ранений. Несколькими часами позже полиция обнаружила убийцу мертвым в его квартире. Рядом находилось тело его 72-летней матери. Как выяснилось, преступник имел разрешение на владение охотничьим оружием. Хотя он прежде и направлял в спецслужбы послания, позволявшие усомниться во вменяемости их автора, разрешение отозвано не было.

Преступление в Фолькмарзене произошло 24 февраля. Водитель автомобиля Mercedes преднамеренно наехал на толпу участников карнавального шествия. Пострадали 60 человек, в том числе 20 детей. Водитель задержан, но, как сообщают, не может быть допрошен из-за полученных травм. В отличие от случая в Ханау, где сразу было сообщено, что злоумышленник – этнический немец, в этом случае сообщается лишь о том, что предполагаемый преступник имеет гражданство ФРГ, что почти наверняка означает его иностранное происхождение. Также сообщено, что за ним «не наблюдалось правоэкстремистских или расистских наклонностей», однако он имел конфликты с законом и был известен полиции.

Если в первом случае моментально была выдвинута мотивировка преступления и глава МВД ФРГ Хорст Зеехофер заявил, что «преступление в Ханау – это однозначно расистски мотивированный террористический акт», а расследованием занялась Генеральная прокуратура, то во втором случае гессенский премьер Фолькер Буффье заявил, что мотив преступления «пока выясняется», и попросил «не спекулировать» на нем.

После трагедии в Ханау канцлер Ангела Меркель заявила: «Расизм и ненависть – это яд, существующий в нашем обществе… Мы не делаем различий между людьми по происхождению или вероисповеданию и будем решительно противостоять тем, кто пытается расколоть немецкое общество». После Фолькмарзена же она ограничилась обычным в таких случаях выражением сочувствия.

Как отмечают в приведенных ниже комментариях два публициста, имеющих большой опыт жизни за пределами ФРГ, это не первый случай использования двойных стандартов в подобной ситуации.

 

Вариации безумия

Преступник, застреливший девять посетителей шиша-баров в Ханау, очевидно, был душевнобольным, о чем свидетельствует записанное им видеопослание – путаное, злонамеренное, полное безосновательных нападок на африканцев, евреев, женщин и представителей других групп, которые ненавидел 43-летний банковский служащий. Он обвинил США в том, что они контролируют свое население через спецслужбы с целью создания «современной системы рабства». То есть по сути повторил излюбленное утверждение левых. Его патологическая мизантропия зашла так далеко, что он застрелил даже собственную мать. Это не мешает засевшим в идеологических окопах бойцам «против правых» свести сложное психическое расстройство к простой схеме «правого экстремизма» и «расизма». СМИ единодушны в том, что преступник застрелил девять человек с иностранными корнями по «экстремистским и расистским мотивам правого толка».

А вот выходцу из Северной Африки, который 29 июля 2019 г. на центральном вокзале Франкфурта толкнул под поезд восьмилетнего мальчика и тем самым убил его, тут же нашли оправдание. Уже на следующий день оно доминировало в сообщениях германских СМИ. Никто не осмелился обвинить виновного в расизме, хотя, будучи африканцем, он умышленно убил белого ребенка. 28 ноября 2019 г. прокуратура Франкфурта отказалась квалифицировать это злодеяние как убийство. «Прокуратура решила не передавать в суд дело 40-летнего обвиняемого, – сообщил журнал Focus. – Согласно психиатрическому заключению, мужчина страдает параноидальной шизофренией, которая является патологическим психическим расстройством. Психиатр считает, что в момент совершения преступления он был невменяемым».

Столь предвзятый подход к подобным преступлениям не только раскрывает глубокое разделение Германии на непримиримые политические лагеря, наличие которых в условиях надвигающихся кризисов может стать жизненно опасным для страны, но и демонстрирует явное отсутствие справедливости и порядочности, характерное для сегодняшнего медийно-политического ландшафта Германии. В то время как в одном случае звучит предупреждение о недопустимости паушальных подозрений, в другом все происходит быстро. В то время как одно убийство быстро оправдывается психическим расстройством, а убийце даже не предъявляется обвинение, в другом случае психопат классифицируется как полностью вменяемый, как типичный представитель «неправильного» политического лагеря. Все поворачивается так, как нужно в данный момент. Безжалостно, рефлекторно, беспощадно.

Когда в начале 1980-х мы иммигрировали в ФРГ, это была глубоко мирная страна. Представители младшего поколения немцев уже не застали это сравнительно идиллическое состояние. Ни салафиты, ни неонацисты не были заметны в повседневной жизни, при желании их существование можно было игнорировать. Относительно редкие нападения «Фракции Красной армии» были наиболее яркими примерами ужаса. В подавляющем же большинстве случаев люди не вмешивались в чужую жизнь, доносить на сограждан считалось неприличным.

За эти десятилетия мира и процветания в Германии атрофировалось осознание опасности. В возникновении исламского терроризма (если его существование вообще признавалось) считали повинными Израиль и США, капитализм и колониализм. Ислам был «религией мира», и никто не задумывался о том, что убийца Мухаммед Атта, один из организаторов взрыва Всемирного торгового центра 11 сентября 2001 г., из всех возможных мест выбрал в качестве своего местожительства ФРГ, чтобы на протяжении десяти лет в Гамбурге спокойно вынашивать свои планы по истреблению евреев, американцев и других людей, которых он ненавидел.

Сегодня царит иная крайность: политкорректная общественность Германии вибрирует от бдительности. Информаторы находятся в постоянной готовности. «Кто-то один стрелял в Ханау, но, похоже, было много тех, кто его вооружил…» – полагает социал-демократический политик. «Зеленая» Клаудиа Рот жалуется, что от свободы слова рукой подать до преступления: «Это начинается с того, что становится можно сказать, а потом становится можно и сделать». Левый издатель Якоб Аугштайн еще более конкретен: «Те, кто прокладывает дорогу к насилию, имеют имена и адреса: Саррацин, Бродер, Тихи и другие, способствовавшие ужесточению дискурса...»

Сегодня существует два типа безумия: признанный, который служит оправданием злодеяния, и игнорируемый, позволяющий изобразить психопата лидером общественного мнения и открыть охоту на его «сообщников», виновных в «ужесточении дискурса» и в целом «правых». И над всем этим возвышаются те, кто присвоил себе непоколебимый моральный суверенитет выносить решение о том, идет речь о безумии или об акте выражения мнения: Клаудиа Рот, Якоб Аугштайн и товарищи из СДПГ. Они воплощают третий вариант немецкого безумия. На мой взгляд, самого опасного.

 

Хаим НОЛЛЬ

 

Злоупотребление трагедией

Смерть девяти человек в результате кровавого нападения в Ханау представители исламских объединений как по команде решили использовать для того, чтобы, пренебрегая всяческим уважением к жертвам, в очередной раз объявить войну «антимусульманскому расизму». В первых рядах «обвинителей» – президент Центрального совета мусульман в Германии Айман Мазиек. На пресс-конференции он раскритиковал отсутствие признания «враждебности в отношении мусульман». В конце концов, полагает он, у Ханау были «предвестники». Имеются в виду нападения в Золингене и Мёльне в 1992–1993 гг. Для Мазиека эти события стоят в одном ряду с кровавой бойней в Ханау.

Исламские ассоциации поддержал глава МВД. Хорст Зеехофер подтвердил «очень высокую» угрозу правого экстремизма и заявил, что мечети должны быть лучше защищены. Но я как бывшая мусульманка интересуюсь: какое отношение кальянный бар имеет к исламу? И что общего у параноидального бреда психически нездорового человека с консервативно-буржуазным мировоззрением правых?

Нападение было направлено не на мечеть, а на посетителей кальянной. Это было не нападением на ислам, а атакой на «людей с миграционным фоном». В их числе могла быть и я. Моя внешность точно не соответствовала идеальному представлению убийцы, и я не смогла бы ничего противопоставить его ненависти, несмотря на мое критическое отношение к исламу. Преступник из Ханау следовал собственному «манифесту» – смеси безумных теорий заговора и параноидальных фантазий. Тобиас Р. считал, что «элита, обладающая тайными знаниями, держит человечество за дураков». Он был убежден в том, что за ним следит безымянная секретная служба. Согласно его «манифесту», люди, работающие там, способны «читать чужие мысли» и «вмешиваться в них, в определенной степени осуществляя дистанционное управление». Тобиас Р. страдал манией преследования, полагая, что эта секретная служба осуществляет «акустическое и визуальное наблюдение в частном доме, на рабочем месте и в других местах». Подобные высказывания не оставляют сомнений в крайне болезненном состоянии этого человека. Так, он описывает, что уже вскоре после рождения стал сознательно воспринимать не только свое окружение, но и наблюдение за собой.

Этот человек, очевидно, был одержим параноидальными заблуждениями и культивировал множество образов врага. Ненависть к иностранцам была лишь частью этого. Его насилие так же легко могло быть направлено против американских организаций. Протестовали бы в этом случае исламские объединения?

Убийца из Ханау не следовал определенной логической схеме. Он намеревался уничтожить все народы, но при этом надеялся, используя «петлю времени», уничтожить планету Земля до того, как на ней «родилась первая жизнь». Это похоже на политическую идеологию?

С другой стороны, в Германии сложилась напряженная ситуация, связанная с угрозой со стороны исламистов. Те, кто совершили преступления на берлинском рождественском базаре на Брайтшайдплац, в Ницце, Париже или Манчестере, также следовали манифесту. Манифест, которому исполнилось 1400 лет и который мы не только признаем как «священную книгу» ислама, но и который некритично и с суицидальным легкомыслием защищаем во имя религиозной свободы. Сейчас политики и исламские объединения требуют особой защиты мечетей. Но кто защитит нас от проповедей в мечетях, где призывают к насилию против немусульман?

 

Лайла МИРЗО