«Германия в третий раз скатывается к социализму»

Ныне 86-летний Витаутас Ландсбергис был одной из центральных фигур распада СССР, первым главой парламента Литвы после восстановления ее независимости в 1990 г. До этого музыковед Ландсбергис был профессором Вильнюсской академии музыки, после (до 2014 г.) – членом Европарламента.

 

– Вам принадлежит высказывание о том, что у западноевропейцев был 70-летний отпуск от истории: они познакомились лишь со свободой, миром и процветанием и считают это законом природы, утратив присущее жителям Восточной Европы чувство хрупкости этих достижений. Как вы пришли к такому выводу?

– Западноевропейцы потеряли не только чувство опасности, но и чувство смысла жизни.

– Почему?

– Об этом нужно спрашивать у них. Я думаю, что сбываются предсказания Достоевского: когда Бога нет, все разрешено, утрачиваются ценности, все теряет смысл за исключением недолговечных, пустых вещей. Мы имеем дело с предсказанным Фридрихом Ницше «последним человеком»: сторонящимся конфликтов, зацикленным на безопасности и избалованным. Без целей, без ценностей.

– Вы говорите о морали. Многие на Западе считают, что мораль – прерогатива левых.

– Социалистические идеи популярны. Я не вижу связи между социализмом и моралью. Напротив, идея иметь благосостояние для многих и лишь потреблять – что в этом морального? Это банальные удовольствия.

– Многие левые видят себя борцами за нравственность, хотят улучшить мир.

– Как можно улучшить мир, поставив одних людей выше других? Эти люди верят, что могут угнетать людей во имя того, что якобы верно. Это аморально само по себе. Но вы должны спросить себя, что это за добро, к которому они якобы стремятся.

– И что же?

– Верной целью было бы мирное сосуществование людей с благими намерениями. Неверно выбирать, кого продвигать и на кого оказывать давление, а затем оправдывать свой выбор тем, что это делается только для того, чтобы помочь кому-то или какой-то группе. С этого начинается большевизм.

– Что вы думаете о политике открытых границ?

– Европа утратила свой жизненный инстинкт, европейцы не хотят больше рожать детей. Вот почему Европе нужны люди извне, чтобы обеспечить ее потребление. С этой целью в страну привозят людей из кризисных районов. Как решать проблему миграционного давления? Можно ли закрыть Африку? Нет. Заблокировать Европу? Стивен Хокинг сказал, что Земле осталось существовать 200 лет. За 200 лет вполне можно уничтожить себя. Перенаселенность – это большая проблема, и я не вижу решения. Разве что природа его найдет. Вопрос в том, как долго она позволит людям плясать у себя на голове. Природа уже протестует против нас, но большинство людей думают только о ближайшем дне.

– Каков выход?

– Следует изменить философию жизни. Объявить войну марксизму и политкорректности, называть вещи своими именами и включить разум.

– А если этого окажется недостаточно?

– Тогда нам останется выбирать, какую войну мы хотим: Африка против Европы, Китай против России или Россия против Америки.

– В чем заключается опасность марксизма и политкорректности?

– Марксизм – это идеология, основанная на предположении, что человек человеку враг, что люди эксплуатируют друг друга, что все несправедливо и эта несправедливость ведет к ненависти. Марксизм хочет это изменить и, при необходимости, уничтожить злодеев. Марксизм – это псевдонаучные догмы, своего рода новая религия. Больше никто не спрашивает Бога, что хорошо, а что плохо, – этому учит история.

– А идеология определяет, как ее интерпретировать?

– Да, вплоть до заключения, что любой, кто выступает против, недостоин. Даже молодой Маркс говорил о прогрессивных народах в Европе и об отсталых народах, которые скоро канут в историю. Это нормально, писал Маркс, и этим народам можно было бы помочь исчезнуть из истории.

– Почему левые идеи сегодня сохраняют свою популярность или приобретают ее вновь?

– Потому что они многое упрощают и подслащают злые намерения. Тот, кто придерживается этих взглядов, не должен делать ничего хорошего сам – он требует добра от других, и если не получает того, чего хочет, то винит в этом других, а не задает себе вопросов.

– Почему вы считаете опасной политкорректность?

– Потому что это не что иное, как ложь или попытка скрыть истину: мы не должны произносить того, что нам не нравится.

– Почему на Западе эта ложь настолько всесильна?

– Потому что человек склонен к самообману. Он не любит правду и хочет смотреть на себя в зеркало, предпочитая заменять его чем-то, что показывает желаемое изображение. Именно это «зеркало желания» и есть политкорректность. Но человечество не выживет, если вновь не станет называть вещи своими именами.

– Напоминает ли вам политкорректность об СССР и коммунизме?

– Коммунизм разделил людей на тех, кто достоин жить, и тех, кто не достоин. Я бы назвал это «классовым расизмом». Все остальное – режим, диктатура – было приспособлено к этому. И девизом было: «Правда на нашей стороне!» Любой, кто против этой правды, – вредитель и должен быть уничтожен.

– Сегодня в Германии многие носятся с социалистическими идеями, а те, кто их критикует, получают ярлык «правых» или «нацистов». Вам это не напоминает СССР?

– Да. В те времена любой, у кого были сомнения, считался подозрительным. Социализм означает насильственную трансформацию общества со ссылкой на якобы существующие законы истории. Все подчиняется им: вы убиваете кого-то, потому что он не из того класса, имеет «неправильный» цвет кожи или владеет «неправильным» имуществом.

– В Германии принято разделять социализм и национал-социализм…

– Это обман – делать вид, что существует разница между различными формами тоталитаризма, между национальным и интернациональным социализмом. Это лишь внешняя обертка. Диссиденты в СССР называли коммунистов «красными фашистами». И были правы. Все диктатуры по своей природе одинаковы, все они фашистские, опираются на насилие и ссылаются на оправдывающую его философию.

– Почему не состоялось присвоение вам звания почетного доктора Лейпцигского университета?

– Потому что я говорил о том, что Красная армия в Германии также совершила ужасные преступления. Это запретная тема, немцы не осмеливаются говорить об этом. Им в свое время сломали хребет, и они, к сожалению, вполне готовы стать советскими людьми.

– Поясните.

– Это удивительно, как в Германии относятся к тем, кто воевал против коммунизма. После войны коммунисты возродили гитлеровские концлагеря. В Германии по-прежнему существует недоверие к жертвам коммунизма. Даже надписи на памятниках им отличаются от надписей на памятниках антифашистам. В них не говорится о преступной диктатуре и криминальной идеологии, лишь весьма расплывчато – об ошибках и перегибах. Это запретные темы. Мне 86 лет, я могу говорить открыто, другим приходится быть более осторожными.

– Что же будет дальше?

– Ложь цветет бурным цветом. И все спрашивают себя: как можно ее «проглотить», чтобы никому не причинить неудобства? Так было и тогда, и сейчас. Например, когда речь идет о Путине. При Сталине западные политики говорили: держи язык за зубами, иначе наш друг в Кремле разозлится. Сегодня они поступают так же.

– Чем вы объясняете подобное поведение немцев?

– Они хоронят сами себя. У них считается неприличным иметь собственное мнение – следует думать так, как думает большинство или как говорит босс.

– А откуда эта привязанность к России?

– Немцы и русские очень похожи по образу мышления и менталитету. Немцы хорошо вписываются в новую империю, которую хочет построить Путин. Михаил Юрьев описывает это в своей книге «Третья империя». Там говорится о том, что тесный союз между Россией и Германией неизбежен, поскольку выгоден обеим странам, что понял еще Бисмарк. Англо-саксонский мир смог дважды это предотвратить, но в третий раз это не удастся. Как только США ослабнут, Европа потеряет свой суверенитет. Вопрос только в том, попадет ли она под влияние России, российско-германского альянса или исламского мира. В любом случае очевидно, что вера в ЕС как в независимую силу, играющую роль в мировой политике, наивна.

– Многие на Западе смотрят на это иначе.

– Многие ваши политики надеялись, что Россия примет западные ценности. Москва была умнее. Она знала, что Запад продажен и рано или поздно согласится на условия России. Они усердно работают над этим, тратя миллиарды на разложение Европы. Если вы овладеваете мозгами, вам не нужно оккупировать территории. Именно это мы и наблюдаем сегодня: духовную оккупацию Европы.

– Может ли Литва в критической ситуации рассчитывать на ФРГ как на надежного союзника?

– Мы хотим тесных отношений с Германией, но не можем быть уверены в том, что немцы нас не продадут. Будут ли они защищать нас, если на нас нападут, или станут проводить встречи и обсуждать, почему нам не нужно помогать? Им не хочется спорить с Путиным, хочется делать с ним бизнес.

– В Германии распространено убеждение, что все хотят мира. Вы согласны с этим?

– Конечно. Путин тоже хочет мира. И Сталин хотел. Только на своих условиях. Тот, кто их не выполняет, – враг, и с ним не может быть мира. Речь идет о власти и влиянии, а для них это важнее мира. Наивно, что так много людей на Западе этого не понимают. Это уже было в истории: Pax Romana. Сперва Рим все завоевывал, а потом воцарялся мир. Путин тоже хочет такого мира. В России войну против Грузии называли «акцией принуждения к миру». И в Германии, я думаю, многие жаждут такого мира.

– Почему же люди закрывают на это глаза?

– Потому что они глупы и трусливы. Собрав информацию и проанализировав ее, невозможно не увидеть истины. Но люди сознательно закрывают на нее глаза.

– Как вы относитесь к тому, что сегодня в правительствах некоторых германских земель сидят перекрасившиеся коммунисты?

– Я могу предсказать, что коммунисты будут править Германией. Их методы захвата власти хорошо известны. Достаточно почитать книги по истории. Жаль, что немцы не извлекли из нее уроков – из национал-социализма, восточногерманского социализма. И сейчас они, видимо, в третий раз скатываются в социализм.

 

Беседовал Борис РАЙТШУСТЕР

Перевод с нем.