Это уникальный случай

Война России против Украины в разгаре, но в Украине уже задумываются о будущем. Одно из направлений дискуссии – превращение страны в «восточноевропейский Израиль». В частности, посол Израиля в Украине Михаэль Бродский в беседе с политологом Юрием Романенко и советником Офиса президента Украины Алексеем Арестовичем подчеркнул: для Украины актуален пример Израиля. Позже в интервью для агентствa «Интерфакс Украина» он пояснил: «У вас не будет другого выбора для того, чтобы Украина продолжала существовать как сильное независимое государство, кроме как стать в каком-то смысле Израилем.

Есть три момента, которые Украина может использовать. Первый – полагаться только на себя. Это приходит со временем, и, я уверен, Украина извлечет уроки из этой войны. Сегодня Израиль – сильное независимое государство с сильной армией, которое полагается на себя. Да, у нас есть партнерские отношения со многими странами… но в военном смысле Израиль полагается только на себя…

Второй – во что бы то ни стало сохранять демократию и свободу слова… потому что в этом и заключается сила государства… Несмотря на войны, на такие травматичные события, как убийство премьер-министра, например. В таких условиях есть опасность скатиться к авторитаризму… Израиль не пошел по этому пути, и это было правильно… это ослабило бы общество и государство. В краткосрочной перспективе это поможет убрать оппозицию и «лишние шумы», но в средне- и долгосрочной перспективе это неправильно.

Третий – связи с диаспорой… Я думаю, что какая-то часть людей не вернутся в Украину. Можно смотреть на это как на потери, можно – как на актив государства…» О том, что Украина готовится к переходу на израильскую модель безопасности, заявил и премьер-министр Денис Шмоталь.

С послом не во всeм согласен украинский экономический эксперт, изложивший свое мнение в издании «Лiга. Бiзнес».

 

Говоря о послевоенном будущем Украины, многие – от сторонников Петра Порошенко до Владимира Зеленского – считают, что нам нужно будет строить «восточноевропейский Израиль». Однако, при всем глубоком уважении к успешной и героической борьбе израильского народа, сравнение это глубоко ошибочное. Оно полностью пренебрегает самым главным: качеством того «человеческого материала», из которого построена нация. Израиль – уникальная страна в этом плане.

Во-первых, это не автохтонная нация, как абсолютное большинство других, в том числе украинская. Хотя евреи и происходят с этой земли, на момент возникновения Израиля практически все они были рассеяны по миру. Население Палестины составляло менее полумиллиона человек, из которых оседлых была примерно половина, евреи составляли ее десятую часть и не особо помышляли о создании своего государства. Его создавали практически «с нуля» мигранты. То есть, как и в других случаях мигрантских стран, происходил самоотбор определенного типа людей.

Но Израиль, в отличие от остальных мигрантских наций, создан очень специфическими и относительно однородными мигрантами: разными по внешности, родному языку и уровню образования, но объединенными общими идеями. Потому эту страну можно скорее сравнить не с обычной нацией, а с партией или гражданским движением, к которым присоединяются по зову души.

В «плавильный котел» США, например, вошли несколько совершенно разных категорий мигрантов – пуритане, авантюристы, предприимчивые люди, ехавшие за свободами, афроамериканские рабы, из которых, кстати, часть даже сейчас отказываются разделять общие ценности.

В отличие от этого в Палестину ехали глубоко идейные евреи, одержимые мечтой построить собственное государство и возродить культуру. Вместо плодородных земель США или Аргентины их там ждала пустыня. Вместо свободы – полный этатизм и постоянная борьба за независимость, вначале с Британской империей, потом с соседями-арабами. То есть в отличие от всех остальных государств, созданных мигрантами, не за хорошей жизнью туда ехали...

Среди многомиллионного еврейского народа нашлось несколько десятков тысяч тех, кто приехал до 1948 г. и фактически заложил основы государства. Последующие волны мигрантов, конечно, несколько размыли эти изначальные основы, но многие моменты остались, в том числе объективный: необходимость постоянно отстаивать свое существование с оружием в руках.

В итоге, несмотря на то что Израиль стал передовой развитой страной, живущей за счет инноваций, и проводит настойчивую политику привлечения мигрантов, большая часть евреев по-прежнему не торопятся репатриироваться на историческую родину. Частично, конечно, потому, что считают своей родиной другие страны – ту же Украину, например. Но во многом и потому, что далеко не все готовы служить в армии, независимо от пола и возраста, и далеко не все желают такой судьбы своим детям. И хотя непосредственная угроза уничтожения отодвинулась, теракты и ракетные обстрелы продолжаются.

С другой стороны, против этого работает милитаризированная экономика – с огромными военными расходами и, соответственно, высокими налогами. Правда, неудобства частично компенсируются довольно эффективным государством, которое обеспечивает отличную медицину и образование, финансирование стартапов и многое другое – при относительно умеренной коррупции, опять же за счет специ­фического самоотбора мотивированных мигрантов и заложенных ими основ национальной культуры.

А теперь вернемся в Украину. До 24 февраля 2022 г. подавляющее большинство наших сограждан жили в относительном мире и безопасности. Тем не менее отток населения измерялся сотнями тысяч в год, плюс маятниковая трудовая миграция в миллионах, часто переходящая в конечном счете в постоянную. Разумеется, с началом тогда еще ограниченной войны она существенно возросла.

Сейчас же, по данным июньского социологического опроса, даже если боевые действия прекратятся, но без вступления в НАТО или краха РФ, больше половины наших сограждан хотели бы уехать из Украины и видят будущее своих детей-внуков в более безопасных местах. То есть примерно такой же, как среди евреев, процент украинцев всех национальностей не желает жить в условиях «восточноевропейского Израиля», что вполне понятно.

Иными словами, в случае такого окончания войны Украину ожидает «обратный самоотбор», причем в катастрофических масштабах. В результате весьма вероятно, что оставшиеся действительно будут готовы стать чем-то вроде Израиля. Но какой ценой?

Ведь нужно учитывать, что ехать в чужую страну готовы преимущественно активные люди – предприимчивые, молодые, образованные, здоровые. А остаются в среднем более пассивные. То есть в наших условиях останется около 20 млн человек населения, причем резко поляризованного: небольшая, но сплоченная группа мотивированных патриотов и подавляющее большинство пенсионеров или пролетариев по призванию, которые просто не могут или не хотят что-то менять в своей жизни.

Страшно даже представить себе тот политический режим, который сможет хоть как-то скрепить эти группы. Боюсь, что при всех наших демократических традициях он с демократией будет иметь мало общего – в том числе и потому, что носители этих самых традиций в большинстве своем эмигрируют.

Скорее всего, в результате получится «осажденная крепость», напоминающая, как ни печально, мордор, с которым мы сражаемся за лучшее будущее: среди патриотов четко прослеживается линия «буквальных последователей Бандеры» (с «нация (коренная) превыше всего», при этом «мова – ДНК нации», и толерантным отношением к авторитаризму). А пассивные патерналисты будут покорно слушаться начальства, особенно если еще обеспечить их «заботой державы». Этот фактор еще больше подхлестнет миграцию самых активных, свободолюбивых и имеющих собственное достоинство.

Да и об экономических успехах придется забыть, поскольку нетрудно предсказать, где окажутся те, кто способны генерировать инновации и вообще заниматься интеллектуальным трудом.

В промышленности перспектив и до того никаких не было (да и вообще не может она быть драйвером роста в XXI в.), а под постоянной угрозой войны и подавно. Останется аграрный сектор и добыча ископаемых, возможно, с переработкой. Может быть, на 20 млн этого и хватит, чтобы жить не хуже нынешнего. Но это и все: перспектив никаких – еще один фактор в пользу миграции...

Эта мрачная «осажденная крепость» во главе с каким-нибудь «нашим сукиным сыном» если и будет напоминать Израиль, то весьма отдаленно, и не современный, а 1960-х: полусоциалистический, глубоко милитаризированный, форпост цивилизации в диком поле, существующий преимущественно за счет внешней помощи и сельского хозяйства. Поэтому не стоит возлагать надежд на повторение израильского чуда: оно уникально.

Нам нужно, скорее, ориентироваться на судьбу соседей по Европе: мобилизовать весь мир на борьбу с кремлевскими подонками. Если добьемся успеха, то Россия или разрушится, или хотя бы на некоторое время ослабнет (может быть, даже демократизируется) – и эту передышку нужно будет использовать, чтобы быстро нырнуть под зонтик НАТО. Ну и, конечно, использовать послевоенное восстановление для радикальных реформ, способных стать трамплином для «экономического чуда» – только, конечно, за счет развития наших конкурентных преимуществ, а не конкретных отраслей.

 

Владимир ДУБРОВСКИЙ

 

P. S. По мнению упомянутого выше А. Арестовича, сейчас страна выбирает между двумя проектами развития – Украиной Бандеры и Украиной Сковороды. Арестович признался: «Я за Украину Сковороды, но поскольку серьезной общественной дискуссии нет, у нас всe сваливается в Украину Бандеры, который для многих из нас один из спонтанных героев, но, когда это становится массовым явлением, – это скверная история». Он полагает, что путь шовинизма и «вождизма» не может привести к построению инновационного государства: «Это окукливание и взгляд в прошлое. Борьба с ресентиментом, а ресентимент – религия рабов. Только в марте мы вылезли из 400-летнего архетипа жертвы, наконец-то стали героями для мира и самих себя, но тут же нашлись люди, которые нас снова потянули в это. Украина как ходячий катафалк с вечными слезами про то, что все против нас. А вот Израиль сумел от этого удержаться – и это после Холокоста.