«Кладбище – это книга, которую надо уметь прочесть»

Доктор искусствоведения Борис Хаймович – специалист по еврейскому традиционному искусству. С начала 1990-х гг. участвовал и возглавлял множество экспедиций по изучению еврейских кладбищ и памятников на территории Украины, Беларуси, Литвы, других стран Европы, а также Средней Азии и Кавказа. Автор лекций, статей и книг по истории искусства евреев Восточной Европы. О том, что интересного можно узнать из старых надгробий, чем женские имена в местечках отличались от мужских и зачем пририсовывать бороду царице Эстер, он рассказал корреспонденту «Еврейского журнала».

 

Тропа по старым могилам

– Что сейчас происходит с еврейскими кладбищами на постсоветском пространстве?

– То, что мы называем постсоветским пространством, – уже давно независимые страны, где ситуация совершенно разная. Влияют и внутреннее законодательство, и взаимоотношения с ЕС, и роль еврейских общин. Скажем, Литва входит в ЕС, и надзор за еврейскими памятниками в ней ведется более тщательно. А, скажем, в Украине (по крайней мере, в ее западных областях) и в Беларуси он, с моей точки зрения, очень слаб.

– Почему?

– Общины в Западной Украине малочисленны, для местных властей еврейские памятники не имеют исторического значения, и, если даже общине удается вернуть себе памятник, часто она не в состоянии его отреставрировать и использовать по назначению. Так, например, случилось со знаменитой синагогой XVII в. в Гусятине. Зданию повезло: оно использовалось как городской музей, но община в Хмельницком вернула его в свою собственность, и теперь оно довольно быстро превращается в руину. С кладбищами ситуация еще сложнее: это большие пространства, требующие надзора и охраны. Без четкого законодательства и реального взаимодействия между властью и общиной решить эти задачи невозможно.

Приведу вопиющий пример. В городе Сатанов Хмельницкой области недавно было буквально уничтожено как исторический памятник уникальное еврейское старинное кладбище, быть может, одно из самых замечательных в Европе (см. «ЕП», 2021, № 11). Ответственен за это человек, уже много лет занимающийся «реконструкцией» еврейских кладбищ с целью паломничества, – рав Исраэль Габай, резиденция которого находится в Меджибоже. С точки зрения Габая и его сторонников, кладбище имеет ценность только в том случае, если на нем есть могила одного из хасидских цадиков. Над такими могилами возводили специальные домики – охели, которые Габай реставрирует и перестраивает. В Сатанове не был похоронен никто из известных хасидских авторитетов, но это не помешало организации Габая найти такую могилу – и начался уже хорошо известный процесс. Вначале возник временный охель – крыша на четырех шестах, а затем началось полноценное строительство «мавзолея». Во всех подобных случаях мешающие строительству надгробия просто сносят и возводят «величественное здание», похожее на хозяйственную постройку. В данном случаe Габай пошел значительно дальше: не только выстроил охель, но и спилил несколько сотен надгробий XVI–XVIII вв., вынул из-под дерна те, что были повалены, забетонировал площадку и ровными рядами вставил в нее спиленные и выдернутые из-под земли надгробия в произвольном порядке.

– Что значит «сносят надгробия»? В иудаизме очень трепетное отношение к захоронениям.

– Нет трепетного отношения, в этом и парадокс. Просто сносят всё вокруг и ставят бетонный или кирпичный сарай. К нему ведет «народная тропа» прямо по старым могилам. На старинных кладбищах захоронения очень тесно прилегают друг к другу, и даже если над некоторыми нет никакого знака, это не означает, что место пустое.

Конечно, сейчас, когда о проблеме заговорили, эти люди стали уверять, что в процессе своей «реставрации» они достали ушедшие в землю надгробия, которых раньше не было видно. Но это совершенно не оправдывает их действия. Я много лет занимаюсь документированием еврейских кладбищ. В процессе такой работы исследователи тоже стараются обнаружить все ушедшие в землю надгробия, очистить, отметить их на карте, сфотографировать, записать текст эпитафии, а затем вновь закрыть, чтобы не было соблазна их использовать как строительный материал. Снять всё со своих мест, забетонировать и расставить «лишнее» в свободном порядке – дикость и варварство.

– И неуважение к покойным.

– Разумеется. Это пример самого ужасного вандализма – вандализма со стороны евреев, и евреев верующих, от которых, казалось бы, этого можно ожидать менее всего. При этом сатановское кладбище – не единственное «отреставрированное» подобным образом. Такое кощунственное отношение к исторической памяти лишает нас собственного наследия, которое чудом уцелело после всех катаклизмов ХХ в. На мой взгляд, это катастрофа, которую евреи творят собственными руками. Ведь такие кладбища – очень важный исторический документ.

– А в чем именно их историческая ценность?

– Любое кладбище – это книга, где скрыта разнообразная историческая информация, которую зачастую больше неоткуда почерпнуть. В частности, на сатановском кладбище были представлены все эпохи существования общины от ее основания в начале XVI в. до Второй мировой вой­ны. Именно поэтому так важно, как устроены и где расположены участки разных эпох. Кроме того, практически все надгробия представляли огромную художественную ценность. Это был выдающийся культурный памятник, к охране которого следовало отнестись особенно бережно и властям, и еврейским организациям Украины. Представьте себе, что вы реставрируете уникальную старинную рукопись: рассыпали все страницы, поля с пометками комментаторов прошлых веков обрезали и выбросили, в центр вставили свой комментарий, напечатанный на принтере, а затем сброшюровали всё в произвольном порядке. Памятник погиб безвозвратно! Именно так произошло с сатановским кладбищем.

– Налицо конфликт между учеными, с одной стороны, и представителями религиозного течения, с другой. Как его разрешить?

– Конфликта можно избежать, если действовать согласованно, разумно, цивилизованно, подключив к работе специалистов – историков, архитекторов, реставраторов. Единственный способ уберечь то, что еще осталось, – взять эти кладбища под охрану государства. Существуют международные организации, которые занимаются охраной и ограждениями еврейских некрополей. Например, украинское отделение международной организации «Европейская инициатива по еврейским кладбищам», с которой сотрудничает Ваад Украины, очистило и сделало ограду вокруг старинного и важного для еврейской истории кладбища в Бучаче Тернопольской области. А мы в рамках проекта «Еврейская Галиция и Буковина» сделали его полную документацию.

 

Энциклопедия еврейской жизни

– Кладбища – часть культуры, и нередко они сохраняются лучше, чем другие памятники. Еще в начале 1990-х мои друзья и я организовали Ленинградский еврейский университет. Важной частью его учебной программы были экспедиции, в которых мы старались выявить и изучить все сохранившиеся памятники такого рода на территории распадающегося СССР. Позже, когда я переехал в Израиль и стал работать в Центре еврейского искусства в Еврейском университете, исследование кладбищ стало частью экспедиций центра, а в последние 15 лет подобные экспедиции организует академический центр «Еврейская Галиция и Буковина».

– Давайте подробнее поговорим о том, что можно узнать на старом кладбище. По надписям на могиле можно понять, кто в ней похоронен… А что еще?

– В самом расположении захоронений отражаются история, характер и социальное устройство общины в тот или иной период. Планировка, ориентация могил, наличие мужских, женских, раввинских, коэнских участков, типология надгробий, особенности эпитафий, символика изображений… В частности, форма надгробий отражаeт как местную традицию, так и культурные влияния из Западной Европы – например, Германии, Италии.

– По надгробию можно определить материальное положение покойного?

– Как правило, можно – по размеру, по количеству текста, по декору. Особенно информативны эпитафии. Из них можно узнать не только имя человека и дату его кончины, но и место его рождения, события, связанные с жизнью и смертью. Зачастую можно проследить миграционные пути. В Галиции и на Волыни мы находили надгробия уроженцев Гамбурга, Праги, Амстердама. Наконец, кладбище дает представление об ономастике – именах, популярных в ту или иную эпоху. Так, на 2000 надгробьях, которые мы задокументировали на кладбище в украинском Солотвино, было около 300 женских имен, зачастую связанных с влиянием славянского окружения, и около 50 мужских – исключительно библейских.

– Какие у вас были особенно интересные находки?

– Из наиболее значимых, наверное, обнаруженная в 1990 г. в Болехове в Украине могила Дов Бера Биркенталя, легендарного купца XVIII в., полиглота и автора мемуаров. А три года назад в Бучаче мы нашли могилу матери Шая Агнона, израильского писателя и нобелевского лауреата.

– Существовал ли общий стандарт оформления могил цадиков и крупных раввинов?

– Могилы раввинов соответствовали общим стандартам своего времени. Надгробия большинства хасидских цадиков были закрыты охелями, о которых я уже говорил. Такие могилы становились местом паломничества, на них приносили записочки с просьбами. Кладбище в Меджибоже, где похоронен родоначальник хасидизма Израиль Бешт, до «реконструкции» Габая являло пример того, как это выглядело: ряды раввинских надгробий середины XVIII в., выполненных с высочайшим мастерством, а напротив – скромный охель Бешта с надгробием, тоже очень скромным, без декора. По легенде, записанной в начале ХХ в., Бешт не хотел, чтобы его могилу выделяли, и предупредил, что тот, кто построит над ней домик, умрет той же ночью. Один из его последователей всё же решил укрыть могилу от непогоды. Он всё заготовил заранее, пригласил четырех неевреев, которые и водрузили крышу. Однако ночью тот человек всё равно умер.

 

Вопреки запретам

– Галаха не столь однозначна, а желание говорить на языке зрительных образов существует вопреки самым строгим законам. К тому же есть способы обойти запреты: человеческую фигуру можно частично скрыть, создать намек на определенного персонажа, изобразить его аллегорически с помощью животного… Изображения луны, солнца и помощников Всевышнего мы видим в мозаиках синагог IV–VI вв. и в росписях синагоги III в. из Дура-Европос. Искусство – часть культуры любого народа, и еврейский народ – не исключение.

– Каковы изначально были прикладные цели еврейского искусства? Украсить синагогу?

– Думаю, что евреи всегда хотели быть не хуже других. Вспомните, какое внимание уделил украшению храма царь Шломо. После рассеяния евреи жили среди других народов, которые строили замечательные культовые сооружения, – было на кого равняться. Некоторые раввины пытались противостоять украшательству: с их точки зрения, изображения отвлекали от молитвы. Однако те, кто заказывает и строит синагоги, обычно не те же, кто пишет Галаху.

– Раввинский минимализм против максимализма бизнесменов и меценатов?

– Да. Впрочем, и среди раввинских авторитетов были более либеральные. Однако не раввины определяли, как оформлять надгробия и украшать синагогу. Это решали заказчики и спонсоры. А у них было естественное человеческое желание украсить пространство.

– Если 200 лет назад богатый человек в нееврейской среде хотел, чтобы с него написали портрет, он шел к лучшему художнику города. А как было у евреев? Существовали ли корифеи традиционного искусства?

– Традиционные мастера, как правило, анонимны. Тем не менее до нас дошли имена некоторых мастеров, которые делали миниатюры в средневековых рукописях, расписывали своды и стены синагог в Восточной Европе. Например, Исраэль Лисницкий, расписавший в 1714-м синагогу в Ходорове (Украина), или Элиэзер Зюсман из Брод, расписавший шесть синагог в Баварии в начале XVIII в. Сохранились имена резчиков по дереву, которые делали замечательные резные арон-кодеши – синагогальные ковчеги.

 

Не визуальная, а вербальная

– Если иметь в виду традиционное искусство, то оно исчезло безвозвратно вместе с народом – носителем идишской культуры. В Восточной Европе, где традиционное еврейское искусство было наиболее развито, оно просуществовало вплоть до Второй мировой вой­ны. Традиционное искусство связано с местом и временем, с особой присущей им духовностью, и его нельзя воспроизвести или создать заново – не стоит и пытаться.

– Но есть же хасидские общины, которые спаслись из огня Катастрофы, переехали в Америку и там продолжают разговаривать на идише.

– Они, безусловно, во многом являются продолжателями идишской традиции и сохранили какую-то форму традиционной культуры. Но это уже другой, современный мир, который двигается в своем направлении. К тому же следует иметь в виду, что традиционное искусство формировалось не в рамках хасидизма: оно состоялось до него. Хасидизм, за редким исключением, с подозрением или безразличием относился к визуальным формам. Лишь представители Ружинской династии по идеологическим соображениям создали себе дворцы, которые надо было украшать.

– Но у всех евреев есть религиозная утварь, которая должна быть красивой: шаббатные подсвечники, ханукия, подставка для свечей, которой пользуются во время обряда «Авдала» на исходе субботы. Их же кто-то создает?

– Ритуальная утварь – предмет ювелирного искусства. Естественно, хороший мастер создаст хороший предмет. Но в целом эстетические представления не являются доминантными в ультрарелигиозной среде. Вот вы в Израиле много видели достойно выполненных и украшенных шалашей в Суккот?

– Обычно используют стандартные китайские украшения.

– Вот именно. А ведь была традиция – примеры можно увидеть в Музее Израиля. Но мы видим сплошные типовые ящики из фанеры. Много лет назад меня пригласили в одну из иерусалимских иешив прочитать лекцию о росписях в деревянных синагогах. Собралось человек 100, но по мере того, как я рассказывал и показывал, зал пустел. Они не поверили, что я показываю синагоги. А ведь это были здания из местечек, откуда родом их предки.

– Тем не менее есть ощущение ренессанса. Появилось много исполнителей еврейской музыки, активно действуют религиозные еврейские художники, например Барух Нахшон. Почему всё это не трансформируется в возникновение новых традиций, нового стиля в оформлении бейт-мидрашей, синагог и культовой утвари?

– Во-первых, как я сказал, традиционная культура исчезла и не может быть воссоздана. Во-вторых, складывается ощущение, что люди действительно «не видят». В-третьих, эстетические представления воспитываются в том числе на собственной культуре, а это направление напрочь отсутствует.

– Но художники же есть.

– Художники есть. Но какое отношение они имеют к подлинной религиозной художественной традиции? Тот мир ушел; можно и нужно лишь беречь его сохранившиеся фрагменты. То, что сейчас создается на «религиозной улице», – это лучше или хуже выполненные образцы массовой культуры. Обсуждать вкусы потребителя я не буду, расскажу курьез. Моя сестра миниатюрист, она долгие годы работала в мастерской, где выполняли и расписывали рукописи на заказ, как в Средние века. Их попросили выполнить свиток Эстер. Когда заказчик получил работу, ему всё понравилось, кроме одного: он попросил, чтобы Эстер, сидевшая на коленях Ахашвероша, была изображена не в виде женщины. Сестре пришлось пририсовать Эстер бороду. Заказчик был удовлетворен. (Смеется.) Современные традиционные евреи, как правило, не знают, как выглядело еврейское традиционное искусство. Однако это не оправдание для актов вандализма вроде того, который произошел в Сатанове.

 

Беседовала Сара ФЕЛЬДМАН (jewishmagazine.ru)