Типично немецкое чистоплюйство

Конец минувшего года в столице ознаменовался очередным приступом симуляции борьбы с антисемитизмом. Немцы не только более благосклонны к мертвым евреям, чем к живым, но и бороться предпочитают с почившими антисемитами. Примером этому является «исследование», результаты которого представил столичный уполномоченный по борьбе с антисемитизмом Самуэль Зальц­борн. Речь идет о найденных в Берлине 290 улицах, названных в честь людей с антисемитскими взглядами. В список вошли разные персоны – от отца Реформации Мартина Лютера до историка Генриха фон Трейчке и даже первого канцлера ФРГ Конрада Аденауэра. Представляя список, Зальцборн особо подчеркнул, что речь идет не о переименовании улиц, а о создании «основы для важной общественной дискуссии».

Тема для «дискуссии», безусловно, есть. Хотя уже давно не секрет, что антисемитизм веками был распространен в Германии, поэтому многие выдающиеся немцы отличались ненавистью к евреям. Среди них, например, Мартин Лютер – крупнейший теолог, ведущий переводчик Библии и один из создателей литературного немецкого языка. Апогеем его антисемитских воззрений стал написанный в 1543 г. памфлет «О евреях и их лжи», где богослов сформулировал практические рекомендации по принуждению «христопродавцев» к крещению. В частности, лютеранам следовало: сжечь все синагоги и еврейские школы; разрушить дома евреев; изъять религиозную иудейскую литературу; запретить иудеям свободное перемещение по стране (в противном случае протестанты вправе грабить их на дорогах) и, наконец, принудить всех молодых еврейских мужчин и женщин к тяжелому физическому труду. Нелишне напомнить, что даже «Хрустальную ночь» нацисты приурочили ко дню рождения отца Реформации. Тем не менее по всей Германии имеются тысячи Martin-Luther-Straße.

Есть в списке и другие персонажи, известные как активные участники Сопротивления нацистскому режиму, но отметившиеся антисемитскими взглядами. Самый яркий пример такого рода – пастор Мартин Нимёллер, убежденный пацифист, чьи антифашистские строки: «Сначала они пришли за… но я промолчал» знает весь мир. Начинал он как кадровый военный и монархист, в 1924-м вступил в НСДАП и был настроен крайне антиеврейски (см. «ЕП», 2021, № 6). «Какова причина их (евреев) наказания на протяжении тысяч лет? – вопрошал он в одной из проповедей 1935 г. – Дорогие братья, причину легко назвать: евреи распяли Христа!» В честь пастора, удостоенного Ленинской премии мира, в Берлине названы площадь и станция метро.

Каждому в Германии известно имя крупного ученого, автора пятитомной «Истории Германии в XIX в.» Генриха фон Трейчке, которому принадлежит фраза «Евреи – наше несчастье», поднятая нацистами на щит много лет спустя после смерти автора. Его имя тоже носит берлинская улица.

Антисемитские мотивы можно найти даже в творчестве такого писателя, как Томас Манн, хотя впоследствии он стал стойким противником нацистского режима. Не избежал обвинений в попустительстве антисемитизму и Конрад Аденауэр, которого дважды арестовывалo гестапо, – в основном из-за своего послевоенного окружения (в его правительство вошли бывшие нацистские функционеры).

Похоже, даже сами авторы «исследования» понимают неоднозначность проблемы, за которую они взялись. Заклеймить покойного несложно, а что дальше? Положим, улицу имени Трейчке можно переименовать, но как быть с его научным наследием? Или какой смысл убирать с городских карт имя антисемита Вагнера, если оно останется на афишах всех оперных театров? Не говоря уже о спорности обвинений в антисемитизме Аденауэра, который использовал бывших нацистов явно из иных соображений. Так что даже проводивший исследование политолог Феликс Зассмансхаузен полагает, что переименование улиц и площадей будет уместным лишь в ряде случаев, как правило же достаточно соответствующей информационной таблички и информации в путеводителях.

Еще сложнее ситуация в тех случаях, когда речь идет о деньгах, пожертвованных антисемитами на те или иные проекты: заклеймить подобных спонсоров готовы многие, а вот отказаться от их пожертвований…

 

Под новым названием – Humboldt Forum – Берлинский городской дворец восстал из руин. За реконструированным фасадом находится новое здание многоцелевого назначения. Одним выстрелом были убиты два зайца. Во-первых, город получил обратно архитектурный памятник, столь же неотъемлемый от Берлина, как Строительная академия К.-Ф. Шинкеля и Домский собор. Во-вторых, получил универсальное пространство для проведения выставок, конгрессов или реализации театральных проектов.

Забыт спор, предшествовавший реконструкции замка. Поначалу эта идея понравилась не всем. В конце концов, на том самом месте, где Ульбрихт сначала взорвал, а затем расчистил остатки разбомбленного замка, стоял хонеккеровский Дворец республики. Архитектурный грех, на который были потрачены сотни тонн бетона, стали и стекла. Берлинские левые долго сопротивлялись сносу этого памятника социалистического мещанства, но безуспешно. Большинство жителей Берлина не хотели возвращения «старого кайзера Вильгельма», но желали получить назад его замок, который считали своим.

Финансирование проекта изначально оставалось под вопросом. Ни город, ни ФРГ не смогли или не захотели выделить необходимые средства. Поэтому инициатор реконструкции Вильгельм фон Боддиен основал фонд «Берлинский замок» и в течение нескольких лет ходил от двери к двери, собирая пожертвования от богатых и менее богатых меценатов. Многие давали по 50 или 100 €, другие перечисляли от тысяч до сотен тысяч. Суммы от 5 до 9 млн € были внесены анонимно. На призыв фонда откликнулoсь в общей сложности около 45 тыс. человек. Пусть не говорят, что немцы не заботятся о своей истории, что богатые предпочитают тратить деньги на яхты и виллы. Есть и те, для кого традиции чего-то стоят.

Когда здание, наконец, обрело очертание, а фасад уже был возведен, владельцы здания сделали то, что принято делать в подобных случаях: они поблагодарили особо щедрых спонсоров, установив в фойе мемориальные таблички с именами каждого из них. До этих пор всё хорошо, всё прилично.

Но тут, однако, некий Филипп Освальт, 64-летний профессор архитектуры из гессенской провинции, появился на сцене, чтобы как человек, родившийся после нацистов, безжалостной метлой «подмести» новый-старый Берлинский замок. Он объявил, что некоторые из крупных жертвователей были неприемлемы, поскольку были близки к нацистскому режиму. Прежде всего – умерший в 2016 г. банкир Эрхардт Бёдекер, который вместе со своей женой пожертвовал на реконструкцию фасада более 1 млн €. Поскольку в свое время он занимал антисемитские и антидемократические позиции, теперь, мол, необходимо выяснить, в какой степени он отдал деньги для того, чтобы дух прошлого снова был высечен в камне. Тот факт, что фасады здания были спроектированы не после 1933 г., а еще в конце XVII в. Андреасом Шлютером, одним из самых значительных архитекторов европейского барокко, вероятно, ускользнул от историка архитектуры, каковым так любит представляться Освальт.

Но у него на уме нечто большее, чем банальные исторические факты: история должна быть приведена в моральное равновесие в соответствии с лево-«зеленым» духом времени. А потому из списка спонсоров должно быть вычеркнуто также имя Рудольфа-Августа Ёткера. Действительно, такое исключение было бы не совсем безосновательным. В конце концов, промышленник сначала был членом СА, а затем служил в СС на Восточном фронте. Чествование его сейчас как мецената могло бы произвести впечатление морального оправдания.

В целом вряд ли стоит возражать против особой чувствительности к выцветшим остаткам коричневой краски. Но в данном случае с пересмотром истории – как с беременностью, которой не может быть немного. Если Humboldt Forum хочет расстаться с исторически запятнанными спонсорами, то, пожалуйста, сделайте это достойно. То есть если вы не хотите иметь с ними ничего общего, если вы считаете их недостойными, то следует бросить их грязные деньги им в лицо. Однако до сих пор ни профессор из Касселя, ни берлинская левая тусовка не проронили об этом ни слова. Моника Грюттерс, которая политически сопровождала реконструкцию замка в качестве федерального министра по вопросам культуры, хранит по этому поводу молчание, как и ее преемница на этом посту Клаудиа Рот.

Всегда рискованно бросать камни, сидя в стеклянном доме. Обвинять сегодня меценатов в том, что они были «профитёрами нацистского режима и их наследниками», может быть, и удобно, но этого недостаточно. Хотя бы потому, что это обвинение относится почти ко всем немцам. То, что при нацистах до начала Второй мировой войны они (за исключением тех, кто участвовал в Сопротивлении или был вынужден бежать в изгнание) жили лучше, чем в предшествующие годы, является историческим фактом. Немецкие женщины, если они хотели выглядеть лучше, надевали меха, отобранные у евреев. Эти люди захватили компании и магазины, на окнах которых они ранее писали «Juda verrecke!». Чтобы дистанцироваться от этого варварства масс, многие сейчас роются в биографиях знаменитостей в поисках материала, с помощью которого тех можно представить виновными.

Тот, кто сначала принял деньги, а затем нападает на людей, добровольно и из лучших побуждений их пожертвовавших, но не думает отдавать деньги, которые объявляет «исторически запачканными», сам ведет себя непристойно и лживо, как и любой приверженец власти.

Это не преувеличение, а лишь констатация: нынешние виртуозы чистоплюйства – жители Германии, которыe ничто не любят больше, чем «убирать» историю. И снова срастаются две части единого целого – лицемерное морализаторство и наглое воровство.

Возможно, Дворец республики Хонеккера лучше вписался бы в наше время, чем реконструкция памятника прусской архитектуры, на который когда-то смотрели великие умы Просвещения. Махинации, совершенные с их именами, являются более впечатляющими свидетельствами, чем способны понять нищие духом прохвосты, выдающие себя за совесть нации.

 

Томас РИТЦШЕЛЬ