«Когда мы вернулись с вой­ны, я понял, что мы не нужны…»

Специальная служба по «промывке мозгов», или, другими словами, по разложению личного состава войск противника, появилась в Красной армии летом 1941 г. Вопрос о ведении пропаганды на войска и население противника был рассмотрен 25 июня 1941 г. на собрании Политбюро ЦК ВКП(б). Было образовано Советское бюро военно-политической пропаганды, которому вменялось в обязанность определять содержание, формы и методы специальной пропаганды. Рабочим органом бюро стал 7-й отдел ГлавПУРа. По его указанию политорганы в войсках выискивали младших офицеров, знавших немецкий язык и хорошо говоривших на нем. Их направляли на краткосрочное обучение, после чего использовали на передовой в качестве переводчиков и дикторов громкоговорящих установок.

Одним из таких специалистов в политотделе 52-й стрелковой дивизии был лейтенант Юда Каганович, или просто Юра, как звали его сослуживцы. Он числился переводчиком 2-го разряда, а фактически являлся диктором окопной громкоговорящей установки (ОГУ).

Работа расчета ОГУ каждый раз вызывала яростный обстрел со стороны неприятеля. Приходилось срочно и скрытно менять позиции, переходить на запасные пункты вещания – воронку от снаряда, окоп или блиндаж. Динамики, подключенные через кабель к звукоусилительной станции, выносили не менее чем на полкилометра в сторону от точки вещания, чтобы ввести в заблуждение немцев, а главное, спасти от обстрела диктора и установку.

О том, насколько интенсивно действовала служба по «промывке мозгов» войск противника, свидетельствуют следующие цифры. В 52-й стрелковой дивизии с августа до конца ноября 1943 г. лейтенант Каганович провел 500 передач! Он растолковывал немецким солдатам всю бесперспективность их дальнейшего сопротивления, призывал сложить оружие, сдаваться в плен, чтобы не погибнуть. Политотдел дивизии отмечал, что под воздействием звуковой агитации 11 немецких солдат и унтер-офицер добровольно сдались в плен.

Тем не менее Кагановича такая работа не удовлетворяла. Он рвался в бой, всячески добивался, чтоб его перевели служить в один из стрелковых полков. Начальство не собиралось терять грамотного офицера. Но Каганович, что называется, достал всех. В конце концов старший лейтенант Михайлов, командир 127-й отдельной разведроты, получил указание «опробовать» лейтенанта Кагановича в деле.

27 ноября Каганович впервые принял участие в разведке боем на территории Кировоградской области. Неподалеку от села Красноконстантиновка лейтенант уничтожил гранатами расчет немецких пулеметчиков вместе с их станковым пулеметом.

За неделю до Нового года штабу дивизии потребовалось выявить изменения, произoшедшие в обороне противника. В состав разведгруппы снова включили лейтенанта Кагановича. С наступлением темноты разведчики в белых маскхалатах отправились за «языком». Когда подползли к блиндажу, который немцы соорудили для отдыха часовых, оказалось, что блиндаж оставлен без охраны – все часовые греются внутри него.

Каганович быстро сообразил, как следует действовать, чтобы без лишнего шума выманить наружу хотя бы одного немца. Он громко выругался по-немецки, после чего приказал часовому выйти и занять свой пост. Перепуганный ефрейтор выскочил из блиндажа, на бегу застегивая шинель. Каганович мгновенно сбил его с ног и обезоружил. Остальных обитателей блиндажа прикончили разведчики.

Днем позже начальник разведотдела дивизии капитан Журавлев подготовил представление с ходатайством наградить лейтенанта Кагановича Юду Ароновича, 1920 г. рождения, кандидата в члены ВКП(б), орденом Отечественной вой­ны 2-й степени. Свою первую боевую награду Юда Каганович получил 1 января, открыв тем самым список награжденных в новом году.

На удивление быстро он завоевал уважение среди разведчиков отдельной роты. В ходе выполнения заданий в тылу врага все разговоры в группе велись на немецком языке. Каганович обучил разведчиков необходимым словам и выражениям. Способным учеником лейтенанта был рядовой Пулат Акаев, 20-летий парень из Таджикистана. Как и лейтенант Каганович, рядовой Акаев не выделялся ни ростом, ни силой, зато в боевой обстановке был на удивление сообразителен, смел и вынослив. Не раз на своих плечах он выносил товарищей, потерявших возможность самостоятельно идти в результате полученных ранений.

В ночь на 2 февраля во главе группы разведчиков Каганович ушел выполнять очередное задание штаба дивизии. На сей раз нужно было уточнить расположение вражеских огневых точек в районе предстоящего прорыва обороны противника на рубеже Варваровка-Байрак. Разведчики скрытно пробрались к немецким траншеям, откуда несколько часов вели наблюдение. Координаты обнаруженных огневых точек Каганович нанес на карту. На обратном пути группу обнаружили немцы. В завязавшейся перестрелке разведчики уничтожили восьмерых пехотинцев. Каганович привел группу в расположение части, не потеряв ни одного человека.

Две недели спустя разведчикам вновь пришлось отправиться в тыл противника. На сей раз требовалось добыть контрольного пленного. Каганович шел с группой в качестве переводчика. Действуя по ранее отработанному сценарию, разведчики блокировали группу пулеметчиков, собравшихся ужинать. Троих пленных доставили в штаб, остальных ликвидировали. Первого немца пленил Каганович, «проявив личную инициативу, мужество и упорство» – так написал в наградном листе командир разведроты.

Оказалось, что инициатива наказуема далеко не всегда. Переводчику лейтенанту Кагановичу Ю. А. был вручен орден Богдана Хмельницкого 3-й степени, учрежденный в стране всего четырьмя месяцами ранее. Взглянуть на новый орден, обмакнуть его в стакан, наполненный водкой, желали не только разведчики. Поначалу орден Богдана Хмельницкого фронтовики воспринимали как высокую награду, не предполагая, что в ближайшем времени им будут награждать также солдат и сержантов.

Против награждения лейтенанта Кагановича орденом Богдана Хмельницкого возражал начальник разведывательного отдела штаба 57-й армии подполковник Анатолий Иосифович Маженштейн, один из самых грамотных офицеров. Перед вой­ной он служил в центральном аппарате Главного разведывательного управления. Маженштейн считал, что орден Богдана Хмельницкого никак не подходит еврею. И в наградном листе Кагановича собственноручно написал: «Достоин награждения орденом Красного Знамени».

В представлении советских граждан Богдан Хмельницкий являлся выдающимся героем, боровшимся за свободу и независимость украинского народа. Орден в его честь был учрежден вскоре после выхода на экраны кинотеатров художественного кинофильма «Богдан Хмельницкий». В основу сценария фильма была положена драма Александра Корнейчука, за которую автор получил Сталинскую премию 1-й степени. Ни в сценарии кинофильма, ни в тексте пьесы лауреата пяти Сталинских премий и Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами» Героя Социалистического Труда А. Корнейчука не было и намека на факты поголовного уничтожения казаками Богдана Хмельницкого еврейского населения украинских городов Немирова и Тульчина. Носил ли Юда Каганович новый орден или хранил его в своей полевой сумке – неизвестно. Пока что не удалось отыскать ни одного фотоснимка героя нашего очерка. О его повседневной работе на фронте можно судить исключительно по содержанию наградных документов.

В ходе наступательных боев лейтенант Каганович дневал и ночевал в разведроте, на переднем крае, оперативно обеспечивая командование сведениями о противнике, умело допрашивая взятых в плен. Действуя во главе разведгруппы, он не ограничивался разведывательными целями, а использовал любую возможность для того, чтобы внезапным нападением на врага занять выгодный рубеж и удержать его до подхода главных сил.

Накануне 1 апреля во главе группы разведчиков Каганович пробрался в ближайший тыл противника. Услышав звук двигавшегося по дороге обоза, разведчики залегли в ожидании команды лейтенанта. Немцев оказалось слишком много, поэтому Каганович решил пропустить обоз. Когда последняя телега скрылась вдали за поворотом, он сделал знак Пулату Атаеву осмотреть местность. Едва солдат выглянул из-за куста, как увидел приближающуюся телегу с немцами. Видимо, они отстали от обоза и теперь спешили нагнать его. Каганович мгновенно сообразил, как действовать. Едва телега приблизилась, он строгим тоном на чистом немецком языке приказал немедленно прекратить движение. Телега остановилась, и тут же ее окружили разведчики. Каганович велел ехавшим на ней немцам немедленно сдать оружие и лечь на землю. Шесть пехотинцев, включая двух унтер-офицеров, беспрекословно подчинились. В телеге находились два станковых пулемета с боеприпасами. Из опроса пленных выяснилось, что они торопились догнать обоз, потому что мост, ведущий к селу Васильевка, через час будет взорван немецкими саперами.

Описание дальнейших событий удалось обнаружить в очерке «Три ордена Славы», опубликованном на страницах таджикской газеты «Согдийская правда» 1 мая 2013 г.

«Возле моста стоял немецкий часовой. Лейтенант Каганович приказал Атаеву подкрасться к часовому с тыла и снять его. А сам пошел к мосту. Немец держал в руках бикфордов шнур, который стоит только подпалить, как мост взлетит в воздух. Когда офицер-разведчик приблизился, часовой окликнул его по-немецки:

– Стой! Кто идет?

– Свой, – спокойно ответил лейтенант на чистом немецком языке.

– Иди быстрее, а то сейчас взрываю мост.

– Подожди, у меня там взвод, провести надо, – сказал лейтенант.

Тем временем Атаев вплотную подкрался к немцу и, прыгнув на него, нанес удар кинжалом. Мост был захвачен. Спустя час наши передовые части по мосту переправлялись через реку».

Трудно сказать, были ли у Кагановича друзья. По характеру он был человек некоммуникабельный, малоразговорчивый. Время от времени в дивизию из политотдела армии наведывался старший инструктор 7-го отделения капитан Слуцкий. Поблизости от позиций немецких и румынских войск он устанавливал мощную громкоговорящую установку, с которой вел радиопередачи. Нередко привлекал лейтенанта Кагановича в качестве диктора.

Они были ровесники. Слуцкий родился всего на несколько месяцев раньше Кагановича. Хорошо понимали друг друга. В свободные часы говорили о поэзии, к которой оба были неравнодушны.

Когда Борис Слуцкий в очередной раз прибыл в дивизию, увидеть Кагановича ему не удалось. Лейтенант находился на передовых позициях в 429-м стрелковом полку.

К исходу 24 августа юго-западнее Кишинева части Красной армии окружили крупную группировку противника. Пытаясь вырваться из кольца, немцы отрезали 429-й стрелковый полк от основных сил армии. В течение двух суток личный состав полка продолжал вести ожесточeнный бой с врагом. Из Сводки Совинформбюро за 26 августа: «Юго-западнее Кишинева наши войска вели успешные бои по ликвидации окруженной группировки немецко-фашистских войск. В ходе упорных боев наши войска расчленили группировку противника на разрозненные части, заняв при этом населeнные пункты Спариец, Логанешты, Фырладань, Сарата Галбена. Бои по уничтожению окруженных групп противника продолжаются».

Для 52-й стрелковой дивизии «успешные бои» закончились потерей 133 воинов, включая восемь человек командного состава. Одним из них был лейтенант Юда Аронович Каганович.

Братскую могилу для погибших выкопали на окраине села Сарата Галбена. Извещения родственникам, как это полагалось, отправили по адресам, указанным в документах и медальонах. Арону Моисеевичу Кагановичу похоронку на сына послали в столицу Башкирской АССР город Уфу.

Накануне 55-й годовщины Великой Победы с большим опозданием были опубликованы «Записки о вой­не» выдающегося советского поэта Бориса Слуцкого. Рукопись пролежала в столе почти 55 лет и увидела свет после смерти автора. Одна из глав книги – она получила название «Евреи» – содержит краткий рассказ о лейтенанте Кагановиче (приводится в сокращении).

«Один из дикторов дивизионной агитационной громкоговорящей установки Юрка Каганович, юноша, студент Киевского литфака (наверно, писал неплохие стихи), отпросился на работу в разведроту. Это был вспыльчивый и замкнутый человек. На работе, на территории противника, он бросался с кулаками на неподчинявшихся разведчиков, слабыми кулачками бил их по лицу и по глазам.

В 1944 г., когда армия три недели находилась в блаженном неведении о противнике и разведчикам трижды в день обещали штрафные роты и разливанное море водки, он прокрался в окопы противника, окликнул на хорошем немецком языке заносимого метелью часового и, заткнув ему глотку, долго, вместе с тремя разведчиками из группы захвата лупил, приводя в состояние, удобное для переноски через минные поля. За три месяца взял семь языков. Работа целой разведроты (при этом удачливой)! Был горд и надменен. За полгода получил четыре ордена – редкий случай и для командиров дивизий. Возмущался избиением пленных на допросах. Резко изменился, стал беспощадным к фрицам, расстреливал собственноручно всех лишних пленных после того, как посмотрел остатки одного из „лагерей смерти“…

Незадолго до смерти он говорил мне: „Товарищи удивляются, верят и не верят, что я еврей. Майор Коляда говорил мне: «Какой ты еврей, ты еврейский цыган»“. – И Каганович добавил злобно: – „Все это правильно, заслуженно“».

•

Попытки больше разузнать о довоенной жизни Юды Кагановича, о его родителях и близких успеха не принесли. На запросы, отправленные в разные инстанции, единственный ответ пришел из Молдавии, от руководителя общественной организации «Август» Василия Сеньковского. Он прислал фотоснимки мемориала, возведенного в селе Сарата Галбена, и мемориальных плит с именами погибших в августе 1944-го. На одной из плит увековечено имя лейтенанта Кагановича Ю. А.

Рядовой Пулат Атаев, верный помощник Кагановича в разведывательных рейдах, вскоре получил третий орден Славы. Закончил вой­ну в Праге. После вой­ны жил в Таджикистане. Умер в 2000 г.

О начальнике разведотдела штаба 57-й армии подполковнике Маженштейне Анатолии Иосифовиче известно следующее. После завершения Ясско-Кишиневской операции его назначили начальником оперативного отдела 68-го стрелкового Белгородского корпуса 46-й армии 3-го Украинского фронта. На этой ответственной должности он находился до окончания вой­ны. Через 10 лет дослужился до генеральского звания. Ряд лет был помощником командующего войсками Дальневосточного военного округа. Уволен в запас из Вооруженных сил в 1969 г. Умер в 1976 г., похоронен в Хабаровске.

Подполковник Иван Данилович Коляда после демобилизации из армии уехал жить на Алтай, в свое родное село Новенькое, что в Локтевском районе.

Майор Борис Абрамович Слуцкий почти два года после вой­ны провел в госпиталях, перенес две операции по трепанации черепа. Многие годы активно занимался поэзией. Ему принадлежат горькие строки:

Когда мы вернулись с вой­ны,

Я понял, что мы не нужны.

Борис Слуцкий, один из великих поэтов своего времени, скончался 23 февраля 1986 г.

 

Владислав КАЦ