«У нас не детдом, а большая семья»

Словосочетание «еврейский детский дом» многим кажется оксюмороном: разве еврейских детей не забирают сразу в семьи, если что-то случается? Действительно, еврейских детских домов в привычном понимании – как места, куда попадают сироты и находятся там до наступления совершеннолетия, – нет ни в России, ни в Израиле. В Москве вместо них работают два пансиона «Бейт Рафи. Наша семья» и «Бейт Хая». Наши коллеги из «Еврейского журнала» поговорили с их директорами об истории возникновения пансионов в России, учебной программе и о том, как удается создать для детей ощущение дома.

 

«Я и подумать не могла, что есть еврейские дети, которых некому воспитывать»

В начале 1990-х Светлана Хахиашвили с мужем Рафаэлем и детьми переехали в Москву из Сухуми. Сыновья пошли в еврейскую школу, а летом ездили вместе в лагерь. Когда мальчикам было 12 и 14 лет, Светлана поняла, что не хочет отпускать их одних, и поехала вожатой.

– Я организовывала походы, рассказывала истории перед сном, чтобы они не разбегались. Когда они пропускали полдники, я собирала еду и раздавала им вечером, когда все как раз просят что-то перекусить. По образованию я инженер-технолог, но всегда занималась детьми с большим удовольствием. Когда мы жили в Сухуми, я собирала всех детей во дворе и водила их по всем кружкам, гуляла с ними по набережной. В лагере обратили внимание на мои организаторские и воспитательские способности и предложили работать в школе.

В это же время Дара, жена главного раввина Москвы Пинхаса Гольдшмидта, с которой мы близко дружим, рассказала мне про идею открыть еврейский детский дом. Изначально мысль об этом появилась у американки Аниты Ваксман, которая усыновила российского мальчика. Идея витала в воздухе несколько лет, но никак не могли найти людей, которые были бы готовы за нее взяться. Я и подумать не могла, что есть еврейские дети, которых некому воспитывать. В Грузии, когда что-то случалось, всех детей сразу забирали – родственники, друзья, знакомые, кто угодно, но они не оставались одни. Я всегда хотела большую семью, предлагала мужу усыновить детей. В итоге я уговорила его взять на себя административную часть, помочь с бюрократией и помещением, а я отвечала за все остальное.

Первое помещение сняли на Мясницкой – двухэтажную квартиру, где все выглядело как обычный семейный дом. Главным правилом было избежать ощущения госучреждения, какое есть во всех детских домах. Так в январе 1999 г. в России появился первый некоммерческий, негосударственный пансион домашнего типа. До 2010 г. он назывался «Анита Центр», а после смерти Рафаэля Иосифовича его переименовали в «Бейт Рафи. Наша семья». Сейчас он находится в Лялином переулке, в помещении бывшего детского сада с прилегающей территорией двора, где хватает места 30 детям.

А 19 лет назад появился еще один пансион для еврейских детей – «Бейт Хая» (см. «ЕП», 2019, № 5). Рав Менахем Голь работает директором пансиона уже 14 лет. История его создания связана с летним детским лагерем в подмосковной Истре. После окончания смены всех детей родители забрали домой, но несколько остались – за ними никто не приехал. Главный раввин России Берл Лазар взял их к себе домой и решил открыть пансион. Изначально это было четырехэтажное здание недалеко от ВДНХ. В этом году благодаря пожертвованиям Романа Абрамовича построили еще одно здание, которое соединили со старым. Теперь общая площадь пансиона составляет почти 8000 кв. м, сейчас там постоянно проживают 67 детей, но места хватает для 120. На территории есть столовая, спортзал, бассейн, тренажеры, игровая комната и компьютерный класс.

 

«Нам звонили со всей России, из Израиля, Германии и США»

Сначала в «Бейт Рафи» попадали дети из московских семей, в которых сложились непростые ситуации, – в 1990-е таких историй хватало. Муж Светланы, Рафаэль, ездил по российским детским домам, договаривался, чтобы еврейских детей отдали к ним в пансион. Сделать это было не так просто: информацию о происхождении детей часто выдавать отказывались. Еще одна сложность заключалась в том, что в то время никто не знал, как работать с некоммерческими учреждениями: одно дело поменять детский дом, другое – отдать в частный пансион. Тогда Рафаэль предлагал заключить договор, согласно которому ребенок числится в детском доме, администрация получает все дотации, но живет ребенок в пансионе. Удавалось забирать даже из домов для детей с расстройствами интеллектуального развития: в 1990-е обычные детские дома были переполнены, поэтому там часто оказывались здоровые дети. Были случаи, когда детские дома не хотели отдавать ребенка, потому что еврейские организации старались поддерживать учреждения, в которых содержались еврейские дети. Причем в провинции в этом плане было легче: туда пожертвования не всегда доходили.

Пансиону предлагали стать государственным учреждением, но создатели отказались. Во-первых, по закону они были бы обязаны принимать детей со всего района. Во-вторых, государство требует соблюдать определенные нормативы. «К нам приходили представители из органов опеки и говорили, что у нас все сделано не по правилам. Торты нельзя, майонез нельзя, ковры нельзя. Я им ответила: „Это семья. Вы своему ребенку дома торты даете? А почему нашим нельзя?“ В итоге нас оставили в покое», – вспоминает Светлана.

Так как это был первый пансион для еврейских детей, сарафанное радио работало быстро, и вскоре туда начали звонить из общин со всей страны. Иногда обращались из Германии, Америки и Израиля: например, бабушки просили забрать внуков, которые остались в Москве. Для некоммерческой негосударственной организации есть еще одно препятствие: взять в пансион абсолютного сироту невозможно, обязательно нужно найти хотя бы одного родственника, который согласится взять на себя опекунство. Все льготы и начисления остаются опекуну, а сотрудникам пансиона оформляют доверенность на ребенка, которая дает им право обучать, лечить ребенка и ездить с ним отдыхать.

В «Бейт Хая» есть дети, которых родители отправили в пансион, потому что рядом с домом не было еврейской школы, а они хотели, чтобы дети получили хорошее традиционное образование. Многие из них общаются с родителями: созваниваются, приезжают на лето. Конечно, есть и другие примеры. «Ребенок скучает по маме, какая бы она ни была. Одна девочка из нашего пансиона поехала летом домой к бабушке, мама обещала ее навестить. Когда я позвонил ей узнать, как дела, оказалось, что мама не приехала, хотя они не виделись год», – рассказывает рав Менахем.

По словам Светланы, самое ужасное, что сейчас не существует фондов, которые помогали бы сохранить семью. Организации, созданные для помощи матерям, попавшим в сложную ситуацию, часто просто отнимают у женщин детей и отдают их в чужие семьи. Одно из правил пансионов – не разлучать детей с родителями. Иногда взрослым нужно несколько лет, чтобы заново встать на ноги и потом забрать ребенка домой.

 

Главное – ничего не навязывать

В отличие от государственных детских домов, где дети живут и учатся в одном помещении, в пансионах все распределены по нескольким школам. Каждое утро из «Бейт Хая» отправляются два автобуса: один везет учеников в школу на ул. Образцова, второй – на Мясницкой. В пансионе живут девочки от 3 до 18 лет и мальчики от 3 до 13 лет. После выпуска мальчики идут учиться в школу «Месивта», а девочки поступают в институт «Махон ХаМеШ» или в «Ор Хая». В пансионе также работают репетиторы по русскому, английскому, математике. Есть занятия дзюдо, теннисом, шахматами, танцами, уроки игры на фортепиано и хор.

Часть детей из «Бейт Рафи» ходит в школу, младшие – в хедер на Мясницкой. Есть новенькие, которые пошли в нееврейскую школу с французским уклоном: туда в основном отдали тех, кто до жизни в пансионе не знал о своих еврейских корнях и пока только привыкает к традициям. Многие дети добираются до учебы самостоятельно – так они узнают город, чувствуют ответственность, поэтому после выпуска быстрее адаптируются к обычной жизни. Как и в «Бейт Хая», после школы с детьми занимаются репетиторы – молодые педагоги, которые помогают по всем предметам.

В пансионах большое внимание уделяют еврейскому воспитанию, регулярно возят детей в Израиль. Многие ребята не знали ничего о традициях, поэтому пансионы для них – это первое знакомство с Шаббатом, кашрутом и праздниками. Те, кто уже находятся на более продвинутом уровне, читают молитвы на иврите, ходят на занятия по Торе. Главное правило – ничего не навязывать. «Даже если ребенок не знает, что он еврей, он вдруг видит, что в пятницу вечером все нарядились, сели вместе за стол, прочитали благословение. Мы ничего специально не объясняем, даем ему возможность осмотреться», – говорит сын Светланы Альберт, который также работает в пансионе.

Светлана вспоминает, что в начале, когда пансион только открылся, дети часто прятали еду под подушки, матрасы. Эта привычка осталась после детских домов, где, если ты слабый и маленький, твою еду заберут старшие и ты останешься голодным. Приходилось постоянно успокаивать, говорить, что всем хватит. Некоторые не могли спать в кровати: их находили на подоконнике или даже в комодах. Многие, когда ехали в пансион, ожидали увидеть новый детский дом, поэтому одним из первых вопросов был: «А где у вас комната наказаний?»

Ощущение семьи дает детям чувство не только защищенности, но и ответственности: старшие отвечают за младших, девочки помогают накрывать на стол перед Шаббатом, мальчики – строить сукку во дворе. «Однажды я узнал, что несколько ребят обижают одну девочку. Я собрал всех и сказал: „В пансионе такого быть не может. Вы все – одна семья. Если кто-то заболел, все должны ему помогать. Если загрустил – поддержать“», – рассказывает Менахем.

Еще один важный момент в воспитании – консультации психологов. В пансионах работают несколько специалистов, которые занимаются с детьми и в случае необходимости приглашают психиатра.

«У нас они пожизненные»

Если из детского дома ребенок выходит в 18 лет и дальнейшая его судьба неизвестна, то в пансионах ощущение общины и семьи сохраняется и после. Выпускникам помогают получить среднее или высшее образование, устраивают свадьбы. Связь друг с другом тоже не теряется: многие остаются близкими друзьями, даже оказавшись после выпуска в разных городах, а некоторые создают семьи.

Таким парам, по словам Светланы, тяжелее: полноценной семьи нет ни со стороны мужа, ни со стороны жены. «Я им всегда говорю: „Не ругайтесь между собой. Придите каждый по отдельности и расскажите мне, что случилось“», – говорит она. Те, кому когда-то помогали в пансионе, теперь помогают и сами: присылают цдаку, помогают организовать детям летние каникулы, собрать всем вещи. Сами выпускники встречаются в Израиле, Москве и других городах. За 20 лет работы пансиона из него вышли около 200 детей. Сегодня у них свои семьи и дети, большинство живут в Израиле. Они всегда на связи со Светланой. «Когда я прилетаю в Израиль на очередную свадьбу, чтобы вести мою девочку под хупу, то вижу, что со стороны невесты пришла огромная семья со своими детьми. Это самая большая радость», – говорит она.

 

Личные истории

Шошанна, Хабаровск: Я оказалась в пансионе в 2007 г., когда мне было 14  лет. До этого я была в Москве только один раз, когда ездила в лагерь. Я не боялась ехать в новое место, было интересно, что ждет меня дальше. В пансионе я проучилась два года – 8-й и 9-й классы, а потом уехала домой поступать в вуз. Сейчас я сделала бы иначе – осталась бы в пансионе до конца. В «Бейт Хая» у меня появилась близкая подруга Шейна из Казани, с которой мы до сих пор общаемся. Кроме того, у нас есть чат для выпускников, которые учились в пансионе в один и тот же период. Рав Менахем устраивал встречу для всех, помогал нам покупать билеты, потому что долететь с Дальнего Востока, например, не так просто. Это было очень приятно и важно: все живут в разных городах и странах, и собраться очень трудно. Мы все вместе не только учились в пансионе, но и постоянно ходили на разные мероприятия, в цирк, театр, отмечали праздники, атмосфера была очень дружеская. Помимо обычных общеобразовательных предметов нам преподавали иврит, историю еврейского народа, традиции. Для меня это было привычно, потому что в Хабаровске я училась в еврейской школе. Рав Менахем всегда был очень заботливым директором, разговаривал с каждым из нас, брал на себя роль отца. Он и сейчас активно занимается развитием пансиона и часто советуется с выпускниками, что будет лучше для учеников.

Ариэла, Москва: Я приехала в пансион в 15 лет из Ростова-на-Дону. У нас в городе не было хорошего религиозного учебного заведения для девушек, поэтому в общине рабанит посоветовала нам с мамой поехать в пансион. Когда мы приехали в Москву, мама очень переживала, хотела забрать меня обратно. Тогда как раз проходил лидерский семинар для мадрихов, и я предложила маме дать мне испытательный срок: пока идет семинар, я буду в пансионе, если что-то будет не так, я сразу уеду. К счастью, мне все понравилось, и я осталась. В старшей группе я была одной из самых взрослых, у нас со всеми быстро сложились очень хорошие отношения. Думаю, я осталась во многом благодаря приятной семейной атмосфере и теплому приему со стороны всех сотрудников – от тех, кто работал в прачечной, до учителей и рава Менахема. Очень важно не чувствовать себя одиноким, особенно когда ты уезжаешь из дома. Больше всего все дети всегда ждали Пурима. После поста мы ездили в синагогу, а на следующий день устраивали праздник в пансионе: надевали костюмы, дарили подарки, устраивали концерты. Я отучилась 9-й класс в «Бейт Хая», в 10-м ушла в «Махон ХаМеШ», а в 11-м снова вернулась в пансион. После этого я год училась в Израиле, а когда прилетела обратно, устроилась работать в пансион: сначала я помогала вожатым, а сейчас преподаю мальчикам еврейские предметы и контролирую успеваемость всех учеников.

Даниэль (имя изменено): В основном в пансионе «Бейт Рафи» находились дети из семей, в которых случились очень серьезные проблемы. У меня были друзья, которые совершенно не знали своих родителей. Моя история не самая типичная для пансиона: я оказался там не чтобы выжить, а чтобы жить лучше. Мои родители развелись, когда мне было 12 лет. У нас с отцом были напряженные отношения, маме тоже приходилось непросто. Сначала я учился неплохо, потом стал много прогуливать и сильно скатился. Кроме того, я родился в еврейской семье, и моего отца беспокоило, что я не получаю никакого серьезного еврейского образования. От дальних родственников он узнал о существовании пансиона и, когда мне было 14 лет, уговорил меня туда поехать. Мама очень переживала, но понимала, что для меня на тот момент это был лучший вариант. В Москву я летел впервые в жизни, с немного тяжелым сердцем, но когда зашел в пансион, успокоился. Буквально через 2–3 дня мы с ребятами подружились и общались так, будто знаем друг друга уже очень давно. Я начал учиться в школе «Эц Хаим». Не могу сказать, что добился нереальных успехов, но аттестат я получил со средним баллом 4, что для ребенка, который 6–8 классы совершенно не учился, весьма неплохо. После школы я поступил в иешиву, а сейчас я в Израиле – приехал сюда, чтобы продолжить учебу.

 

Алина ФУКС

(jewishmagazine.ru)