Зад и «корона»

Федерализм бывает разный. Бывает американский – когда свободные штаты собираются помаленьку (хотя и не без вой­н) в единое сильное государство. Бывает немецкий – когда о федерализме вспоминают после усиленного внешнего бомбометания по тысячелетнему Рейху… Сегодня перед нашими глазами разворачивается очередная загогулина федерализма российского. Это федерализм затейливый, со своим, как всегда, особым синусоидным путем.

Итак, сначала на развалины нерушимого Союза приходит Борис Николаевич Ельцин и говорит: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить!» Местные начальники (бывшие первые секретари) говорят: «Большое спасибо», – и начинают глотать.

Объем заглота (вплоть до калмыцкого варианта со Степным уложением, полностью перпендикулярным Конституции РФ) несколько поражает воображение московского начальства. Начальство говорит: «Вы это… Вы не того… Вы чего?» Но на московское начальство всем уже более или менее наплевать: на территориях все схвачено, а Кремль давно и плотно занят столичными разборками вплоть до полного одичания и последующего кровопускания. Губернаторы и президенты федеральных субъектов под это дело объедаются независимостью до тулеевского абсолютизма. На Кавказе одна маленькая, но гордая республика явочным порядком проглатывает полный суверенитет – и просит Российскую Федерацию больше ее не беспокоить.

Обиженный президент РФ, остро нуждающийся в рейтинге после кровопускания и плотно обложенный генералитетом, решает показать, кто в доме хозяин, и развязывает вой­ну, в результате которой теряет последний рейтинг и начинает пить. То есть он пил и раньше, но тут начинает пить с горя. Под это дело коммуняки чуть было не восстанавливают Союз нерушимый.

Когда президенту РФ удается уцелеть, ни о каком контроле над региональным феодализмом речи уже не идет: не до жиру. Маленькая, но гордая кавказская республика получает Хасавюрт, а бодрое племя рахимовых-шаймиевых широко располагается за обеденными столами и быстро доводит дело до беспредела.

Смешно вспомнить, но Москва в те поры была образцом демократии. Конечно, тут был Лужков со своей малиной, но собственно федеральный центр вел себя довольно прилично, сиречь тихо. Тихо вела себя и прокуратура – в том смысле, что совершенно не возражала против воровства и хищений в особо крупных размерах, будучи в доле. Но когда птичке Борису Николаевичу пришло время пропасть вслед за увязшим по локоть коготком собственного окружения, птичке этой (в прошлом двуглавому орлу) ничего не оставалось, как оставить вместо себя Путина: Зюганов и Лужков начали бы с посадок…

 

Империя в полный рост

Тут-то наш федерализм и порылся. Причем не феодализм, а именно федерализм. Беспредел как инструментарий управления быстро перешел на кремлевский уровень – в этом, собственно, и состоял смысл «федеральной вертикали».

Ее восстановление началось с очередного сеанса чеченского геноцида. Хасавюртским договором Путин просто подтерся, и все региональные бобчинские хором сказали: «Э-э-э…»

Стало понятно, что надо поскорее ложиться под этого нового, потому что он хотя и не пьет, но краев не видит. Очередь из желающих лечь под нового выстроилась от ворот Кремля до МКАДа. Начался кастинг. В результате этого двадцатилетнего кастинга губернаторами стали уже охранники Путина, а его личный повар финансирует вой­ны, крышует алмазы и убивает журналистов.

До мышей Россия дотрахалась довольно быстро, а про федерализм забыла еще быстрее: вопросы строительства водопровода в Ставрополье и установления елки в Биробиджане теперь решались во время «прямых линий». Войны на окраинах былой империи напомнили бывшим гражданам Советского Союза, что двуглавый орел еще вполне способен поклевать печень и за пределами РФ. Какой уж тут федерализм! Империя в полный (хотя и старческий) рост.

 

Благодетель испарился

Но старость – не радость, и на исходе второго десятилетия такой бодрой жизни имперский бобик сдох. То есть не то чтобы совсем сдох, но как-то вдруг выяснилось, что либо Сечин – либо экономика и либо растопыренные пальцы – либо мировое сообщество. Попытка оказалась с негодными средствами.

А тут еще коронавирус. Стихийные бедствия приходили в Россию и раньше – приходили и показывали уровень здешнего менеджмента. Горели и тонули целые области, но поскольку прессу, суд и парламент Путин закатал под асфальт первым делом, бедствия эти так и оставались бедствиями региональными. А тут такое…

Вдруг в кои-то веки россиянам действительно потребовалась твердая рука. Не для того, чтобы посадить оппозицию, закрышевать «нефтянку», оттяпать Донбасс или изломать Конституцию, – чтобы не помереть! Эффективный менеджмент потребовался, извините за выражение. Не тот, который культивировался тут все эти годы (хапнуть «ЮКОС» и вышибать потом ногами двери в Центробанк), а чтобы с помощью мозга быстро принять спасительное решение. Вдруг в кои-то веки потребовалась власть. Умная и решительная власть, берущая на себя риски за свои действия (за воровство и разбомбленную Сирию тут же никто не спросит, но массовый мор при разоренной экономике – дело другое).

И тут выяснилось, что власти в России нет. Ну, вот просто нет, и все.

Инерционное телевизионное ехидство по поводу прогнившего Запада, потом панические слухи вперемешку со смертельным шапкозакидательством, церкви с молебнами и торговые центры, полные народом посреди пандемии… Вялый президент, объявляющий народу какие-то двусмысленные каникулы… Ни срочной амнистии по ненасильственным статьям, ни отмены призыва, ни внятного объяснения происходящего, ни ясных мер по поддержке бизнеса, обрушенного этими подлыми каникулами… Ничего!

Лингвист Максим Кронгауз обратил внимание на симптоматическое отсутствие местоимения «я» в последнем путинском обращении к народу. Нет тут, собственно, никакого Путина, граждане. Вот как раз когда пришло время нести ответственность – испарился, благодетель. Так, какая-то размытая центральная администрация…

Зато есть – барабанная дробь! – федерализм. Ну надо же! Вдруг выяснилось, что ответственность за борьбу с пандемией в России несут губернаторы. А губернаторы тут, напомню, назначались после кастинга на самый бестрепетный поцелуй высочайшей задницы, других-то менеджерских качеств никто не требовал. Поэтому сразу за объявлением новых правил игры несколько губеров подали в отставку, и их можно понять: так не договаривались!

А московский мэр Собянин вдруг начал принимать самостоятельные решения. И даже – вы подумайте! – ориентироваться на обратную связь. Ну, то есть без особенных парижей, без крайностей народовластия, но явно с учетом реальности.

И в провинциях вдруг потребовались люди, которые умеют что-то еще, кроме целования зада. Интересно-то как, граждане.

Но не будем раскатывать губу. Коронавирус пройдет, нефть поднимется, трусоватый Путин снова обретет командный голос и решительный блеск в глазу и объявит себя победителем пандемии, и конкурс на доступ к телу возобновится. Может быть. А может и не быть. Но внезапное возвращение темы реального федерализма весной 2020 г. – это уже очевидный факт.

 

Виктор ШЕНДЕРОВИЧ