Всё свое вожу с собой

Для большинства в Германии Эритрея – не та страна, где бы им хотелось жить. Она не является привлекательной ни экономически, ни политически. «Википедия» сообщает: «В XXI в. страна имеет формально республиканскую конституцию, а в политическом плане с момента обретения независимости в ней доминирует авторитарный Народный фронт за демократию и справедливость, возникший на основе движения за независимость… Что касается гражданских свобод, то Эритрея подвергается резкой критике со стороны правозащитных организаций. Так, неправительственная организация Freedom House в своем докладе за 2019 г. охарактеризовала Эритрею как „герметичное полицейское государство“. В документальном фильме Эвана Уильямса, показанном на телеканале Arte в декабре 2021 г., Эритрея названа „Северной Кореей Африки“».

Одной из причин такой оценки является военная служба, которую обязан проходить каждый эритреец и которая может быть произвольно продлена. После прохождения базовой военной подготовки призывникам могут приказать выполнять принудительные работы любого вида и продолжительности. Они практически бесправны. Недаром эту службу называют одной из форм современного рабства. Поэтому долгое время просители убежища из Эритреи встречали в ФРГ сочувственное понимание. Однако после недавнего инцидента в Гиссене отношение к иммигрантам из Эритреи, вероятно, ухудшилось, тем более что подобные беспорядки происходят уже не в первый раз.

Что, собственно, произошло? Ассоциация, называющая себя «Центральным советом эритрейцев в Германии», решила провести в Гиссене «фестиваль Эритреи». Эритрейцы со всей Германии, а также из других европейских стран съехались на этот праздник. Как те, кто радовался ему, так и те, кто хотел выразить протест против его проведения, что привело к серьезным столкновениям.

Как позже сообщали СМИ, такoe уже было в прошлом году, поэтому городские власти хотели запретить фестиваль, но не смогли отстоять свое решение в суде. Фестиваль состоялся и закончился серьезными столкновениями между полицией и противниками его проведения. Пострадали 28 полицейских, было произведено 100 задержаний и начато 100 полицейских расследований.

В связи с насилием, наличием раненыx полицейскиx, нанесенным городу ущербом и огромными затратами на масштабную полицейскую операцию министр внутренних дел Гессена Петер Бойт (ХДС) призвал федеральное правительство вызвать посла Эритреи: «Необходимо дать понять правительству Эритреи, что эритрейские конфликты не должны переноситься на германскую землю», – заявил он.

Конфликт, о котором идет речь, заключается в том, что «Центральный совет» считается представителем эритрейского режима, и поэтому противники режима протестуют против проводимого им фестиваля. Вряд ли кто-то будет спорить с тем, что подобные споры не должны вестись насильственным путем на германской земле. Но какой смысл главе МВД Анналене Бэрбок вызывать эритрейского посла, чтобы сказать ему об этом? Еще интереснее то, что министр Бойт высказывает претензии не по адресу. Почему их нужно заявлять эритрейскому правительству? Безусловно, оно несет ответственность за то, что многие эритрейцы покидают свою родину. Но то, что в ФРГ, как пишет газета Die Welt, возникла крупнейшая за пределами Восточной Африки эритрейская диаспора, включающая представителей обеих сторон конфликта, вероятно, в большей степени связано с иммиграционной политикой Германии.

Странно ведь, что здесь воюют между собой сторонники и противники режима, большинство из которых, вероятно, начали свое пребывание в ФРГ с просьбы о предоставлении убежища. Логически понятно, что противники режима покинули страну, спасаясь от преследований, но не факт, что это относится и к сторонникам режима. Не является ли абсурдной политика предоставления убежища, которая, похоже, не желает и не может провести различие между преследуемыми и их преследователями? В ФРГ каждое прошение о предоставлении убежища, каким бы бесперспективным оно ни было и независимо от того, раскрывает ли заявитель свою личность, приводит к тому, что он может остаться в стране, получив различные социальные льготы. Это общеизвестно и, соответственно, заманчиво.

С другой стороны, есть сведения, что многие из более лояльных режиму эритрейцев живут здесь уже давно и покинули страну еще до обретения ею независимости, во время вой­ны за независимость. Поэтому у них вряд ли был личный опыт общения с диктатурой, которую они ныне поддерживают. Кроме того, многие из них уже имеют германский паспорт. В конкретном случае это объясняет, почему принимали как сторонников режима, так и его противников. Однако лояльность к диктатуре, правящей в стране исхода, вряд ли является показателем успешной интеграции.

Тот факт, что все попадающие в Германию изначально находят здесь прием и заботу, является одной из основных причин, по которой противники различных внутренних конфликтов из соответствующих стран исхода приезжали и продолжают приезжать в Германию. Среди сирийских просителей убежища и беженцев, например, были и есть не только преследуемые люди и военные беженцы, но также боевики «Исламского государства» и исполнители пыток по заданию режима Асада. Обычно общественность узнает о таких случаях, когда Генеральная прокуратура выдвигает обвинения. Но если в дело не вмешаются специализирующиеся на данном регионе следователи, то компетентные органы, разумеется, не смогут адекватно расследовать, кто и какую роль играл в стране происхождения.

Глава земельного МВД, каковым является г-н Бойт, конечно, понимает, что в случае с эритрейцами вызов посла совершенно бессмыслен. Но что еще он может потребовать, чтобы это не выглядело как открытый отказ от катастрофической политики предоставления убежища, проводимой бывшим лидером его партии и канцлером Ангелой Меркель? Таким образом, этот вопрос, судя по всему, практически не обсуждается партиями (за исключением AfD), хотя предвыборная кампания в Гессене в полном разгаре.

Ведущий кандидат от СДПГ в Гессене Нэнси Фэзер, которая одновременно является федеральным министром внутренних дел, должна бы отвечать за эту ситуацию, но, как известно, она не желает ограничивать предоставление убежища только теми, кто действительно нуждается в защите, и отменять выплату привлекательных социальных пособий непризнанным просителям убежища и тем, кто должен покинуть страну. Понятно ее желание избежать любого вопроса, хотя бы вскользь затрагивающего эту проблему. Поэтому повсеместно декларируется недопустимость применения эритрейцами насилия в Германии в связи с внутренними эритрейскими конфликтами, но при этом о связи происходящего с иммиграционной политикой ФРГ не упоминают. Вместо этого требуют вызова посла Эритреи, как будто живущие здесь эритрейцы всё еще являются своего рода подопечными режима.

Сколько из представленных «Центральным советом» предполагаемых сторонников режима уже давно живут в Германии или приехали сюда позже, точно сказать нельзя. По крайней мере, об этом почти ничего не говорится в и без того довольно скудных материалах об эритрейской диаспоре. Известно, однако, что режим в Асмэре любит пользоваться эмиграцией своих граждан в поисках убежища. Эритрейцы, находящиеся за рубежом, могут получить в посольствах в соответствующих странах так или иначе называемый диаспоральный паспорт. После этого режим не преследует их как «предателей» при условии, что они вовремя перечисляют в страну исхода так называемый диаспоральный налог, связанный с выдачей паспорта. Те, кто это делает, может даже использовать свои паспорта для приезда в Эритрею в отпуск.

Отпуск на родине для просителей убежища из «африканской Северной Кореи» несколько лет назад попал на первые полосы газет в Швейцарии. Действительно, возникает вопрос: насколько сильно просителям убежища угрожает преследование на родине, если они могут беспрепятственно отдыхать там? В случае с Эритреей можно также задаться вопросом, останутся ли отдыхающие без защиты, если они больше не будут платить налог. Но поскольку в ФРГ право на защиту для отпускников, проводящих отпуск в странах исхода, не вызывает сомнения у властей, то вопросы эти остаются риторическими.

В общем, люди, занимающие ответственные политические посты, не хотят говорить о проблемах иммиграционной политики, поскольку, по их мнению, это не принесет им выигрыша. Поэтому проблема последствий подобной иммиграционной политики не только не решается, но и нарастает, даже если о ней предпочитают молчать. Все те, кто до сих пор считает, что смена курса в этом плане выгодна «не тем людям», должны были бы, наконец, хотя бы на основании результатов социологических опросов осознать, насколько это неверно. Но это уже другая тема. Здесь же стоит отметить, что сохранение нынешней бездумной иммиграционной политики приведет и к усилению проявлений внутри Германии конфликтов, имеющихся в странах происхождения. Эритрея в этом плане не останется единичным случаем.

Кстати, такие последствия иммиграционной политики Германии тормозят и приток квалифицированных работников. Их сдерживают не только безумные бюрократические препоны для всех, кто приезжает в ФРГ легально и хочет здесь работать, в то время как нелегалу достаточно подать прошение об убежище, чтобы жить в ФРГ и иметь доступ к социальной системе. Такие иммигранты также стремятся по возможности избежать многочисленных ожесточенных этнических, религиозных и политических конфликтов, бушующих в регионе их происхождения.

Поэтому противостояние эритрейцев в Гиссене должно было стать тревожным сигналом. Большинство граждан ФРГ говорят, что больше не хотят импортировать подобные конфликты. Но тем, кто упрямо продолжает иммиграционное сумасшествие Меркель, на их мнение наплевать.

 

Петер ГРИММ