Человек с дирижерской палочкой

Звездный час

Как известно, пережить свой звездный час можно только один раз. Леонард Бернстайн пережил его дважды: когда, будучи уже известным дирижером, взошел в 1947 г. в Тель-Авиве на сцену Израильского филармонического оркестра и когда в 1953 г. в Милане в театре «Ла Скала» дирижировал исполнением поставленной Лукино Висконти оперой «Медея» Керубине, в которой пела Мария Каллас.

Израиль был его исторической родиной – на протяжении всей жизни он ощущал с ним духовную связь. Впервые он приехал в Израиль, когда «Пальмах», «Хагана» и бойцы других военизированных подразделений воевали за независимость своего – еврейского – государства. Бернстайн был мирным человеком, но абсолютно бесстрашным: он побывал на линии фронта, играл на фортепиано в больницах для раненых в Негеве, в лагерях солдат и кибуцников. И был награжден медалью «Оборона Иерусалима» и Почетным знаком «Пальмаха». По возвращении в Нью-Йорк заявил журналистам: «Я почти стал частью всех этих замечательных людей и судьбоносной истории этих дней».

Его отношения с Израильским филармоническим оркестром сохранятся на долгие годы: в 1948 г. он с триумфом даст концерты в Иерусалиме, Тель-Авиве, Хайфе, доберется до Беэр-Шевы, где выступит перед солдатами. Через три года, когда Израильский филармонический оркестр будет гастролировать по всем американским штатам, вместе с Кусевицким возглавит его, что в немалой степени способствовало успеху израильтян. В 1957 г. Бернстайн вновь прилетит в Тель-Авив и будет дирижировать концертом в честь открытия концертного зала Mann Auditorium. Не пройдет и несколько лет, как он вновь приедет в Эрец-Исраэль и даст один своих самых знаменитых концертов на горе Скопус в честь воссоединения Иерусалима. А в последние годы жизни займет пост почетного дирижера оркестра и будет дирижировать им как в Израиле, так и на гастролях по всему миру.

Италия была родиной оперного искусства, «Ла Скала» – мировым центром оперной культуры. Выступить на сцене прославленного театра, открытого в конце XVIII в. приглашают даже не всякую знаменитость. Леонард Бернстайн же был первым американцем, который в 1953 г. дирижировал на его сцене.

 

Отец и сын

Самуил Бернштейн, как и многие евреи Российской империи, бежал из нее в Америку. Там он встретил Парну Резник, с которой и вступил в брак. Она были из Ровно, и это сближало. Союз оказался не слишком удачным, но так или иначе в 1908 г. небольшой городок Лоуренс на реке Мерриман, протекающей в округе Эссекс штата Массачусетс, огласил громким криком, возвещая о своем приходе в этот прекрасный, но яростный мир, их первенец, которого по настоянию одной из бабушек назвали Луи.

На американский манер отец стал называться Сэмом Бернстайном, а мама – Дженни. Сына родители называли Леонардом, а в 15 лет, после смерти любимой бабушки, он официально изменил свое имя и под этим именем – Леонард Бернстайн – вошел в историю мировой музыки как один из самых крупных ее деятелей.

Как известно, многое в жизни определяет случай. В биографии Бернстайна случай совпал с талантом. Брата музыкой заинтересовала сестра. Он увлекся. Отец, развивший в Америке довольно успешный бизнес и ставший владельцем Samuel Bernstein Hair and Beauty Supply Company, увлечение сына не поощрял, но видя, с каким упорством Лео хочет стать музыкантом, начал платить за его уроки игры на фортепиано. И когда сын стал одним из первых музыкантов не только Америки – мира, понял, что поступил правильно, не воспрепятствовав его желанию быть тем, кем тот хотел быть.

 

Учитель и ученик

Уже будучи прославленным пианистом, дирижером и композитором, Бернстайн с благодарностью вспоминал о Димитрисе Митропулoсе. Это он, афинянин, ставший в 1937 г. главным дирижером Симфонического оркестра Миннеаполиса, пообещал взять парня в свои помощники, если тот овладеет искусством дирижирования. И тогда Леонард, прошедший Гарвард, удивлявший друзей и профессоров своим музыкальным дарованием, пианист от Бога, способный сыграть с листа что угодно, поступил в Кёртисовский институт музыки в Филадельфии.

Ему повезло: в «Кёртисе» преподавал выдающийся педагог своего времени – эмигрировавший из Будапешта венгерский еврей Фриц Райнер. Прежде чем позволить своим студентам браться за дирижерскую палочку, от мановения которой зависит исполнение оркестром того или иного концерта, он требовал от них выучивать каждую ноту в партитуре. В те времена на занятиях для прослушивания музыки пользовались самым обыкновенным проигрывателем: пластинка, игла… и через мгновение из ящика льется чудесная музыка. Райнер любил внезапно отрывать иглу от пластинки и спрашивать: «А какую ноту сейчас исполняет второй кларнет?», вводя многих своих учеников в замешательство. Из этих многих, по воспоминаниям современников, только Бернстайн всегда знал, как отвечать на такие вопросы. Недаром он был любимым учеником Райнера – единственным, которому за долгие годы преподавания тот всегда ставил «отлично».

 

Учитель и ученица

Бернстайн был не только выдающимся музыкантом, он был также замечательным педагогом и воспитал таких учеников, как Кетаро Сато, Пааво Ярви, Майкл Тилон-Томсон (внук еврейского певца Бориса Томашевского). Многие из них с любовью и восхищением отзывались о своем учителе. В том числе и Марин Олсоп.

Она познакомилась со своим будущим наставником в 1989 г.: ей как выдающейся студенткe-дирижеру Музыкального центра Тэнглвуд была вручена премия Кусевицкого. Бернстайн обратил внимание на талантливого музыканта. Наставничество пошло впрок: в 2007 г. Олсоп назначили музыкальным руководителем Балтиморского симфонического оркестра. В Америке такого ранее не случалось: Марин стала первой женщиной, занявшей эту должность в таком крупном и известном не только в США оркестре. Несколькими годами ранее (2003) она не только выпустила диск учителя, записанный с хором и Борнмутским симфоническим оркестром, но и поставила с Нью-Йоркским филармоническим оркестром его оперу «Кандид» (2005), которая была номинирована на премию «Эмми».

Олсоп вспоминала: «Бернстайн был неподражаем во множестве областей: гениальный дирижер, композитор, автор, пианист, мыслитель, активист, преподаватель и артист. Для меня его гениальность заключалась в том, что он соединял точки между всеми этими ипостасями… В нем была страсть, энтузиазм и бесконечное любопытство, желание знать, как устроен мир вокруг. Бернстайн не думал о музыке и образовании, как об отдельных вещах: для него они были частью системного, органичного, общеобразовательного подхода… Когда я росла в Нью-Йорке, Бернстайн был важной частью жизни города. Я помню, как по воскресеньям смотрела программы с его участием по телевизору и молодежные концерты в Нью-Йоркской филармонии. После одного из них, когда мне было девять лет, я сказала родителям: „Я хочу быть дирижером“. Я бы полетела на Луну, чтобы работать с Бернстайном. Фактически, я училась у него на фестивале в Шлезвиг-Гольштейне в Северной Германии в 1987 г., а затем в Тэнглвуде... Он научил меня множеству важных вещей: что наш главный приоритет как дирижеров – это быть посланниками композитора; что у всего есть повествование, история и иногда даже мораль; что мы несем ответственность за то, чтобы передать это послание лучшим образом.

Бернстайн был и высоколобым, и простым, и каким угодно одновременно. Кажется, он приписывал Дюку Эллингтону слова о том, что музыка бывает двух типов: хорошая и плохая. Думаю, что „Вестсайдская история“ – одно из самых искусно написанных музыкальных произведений всех времен. Она до сих пор остается ориентиром для многих композиторов».

 

Гимн свободе

Окруженная рвами Берлинская стена высотою более 3 м, длиной 155 км с ее 300 сторожевыми вышками, которую бывший правящий бургомистр Западного Берлина и позже канцлер ФРГ Вилли Бранд иначе как «позорной» в своих речах не называл и которая в августе 1961 г. маркировала границу между свободой и несвободой, пала в ноябре 1989 г.

В честь ее падения был устроен большой концерт. Бернстайн в это время должен был выступать в Карнеги-холлe, но он отменил все концерты и прилетел в Восточный Берлин. Немецкий дирижер Юстус Франц пригласил его туда дирижировать Девятой симфонией Бетховена. Бернстайн несколько поменял слова (симфония включает в себя часть поэмы Фридриха Шиллера «Ode an die Freude», текст которой исполняется солистами и хором в последней части. – Ред.), и «Ода к радости» прозвучала как гимн свободе. Выступление транслировалось в прямом эфире не только в Германии: зрители 20 государств Европы – около 100 млн человек – могли увидеть этот необыкновенный концерт.

 

За сценой

Им восхищалась публика, ему завидовали менее талантливые и успешные коллеги, его не жалела критика. Но Бернстайн, как и всякий гений, шел своим путем и достиг всех мыслимых и немыслимых вершин в своем искусстве, вписав свое имя не только в историю музыки – в историю человечества.

Он отдал дань и так называемому популярному жанру: его мюзикл «Вестсайдская история», адаптация пьесы Шекспира «Ромео и Джульетта», поставленный на Бродвее в 1957 г., выдержал более 700 представлений, шел на сцене два года и был награжден престижной премией «Antoinette Perry Award for Excellence in Theatre» («Тони»), ежегодно присуждаемой за достижения в области американского театра, включая музыкальный.

В начале 1990 г. по состоянию здоровья Бернстайн был вынужден отменить несколько выступлений в США и Японии. Последний раз он дирижировал 19 августа в Тэнглвуде, когда Бостонский симфонический оркестр исполнял «Четыре морские интерлюдии» Б. Бриттена и Седьмую симфонию Бетховена. При исполнении третьей части симфонии у дирижера начались приступы кашля. А менее чем через два месяца, 14 октяб­ря, он скончался и был похоронен в Нью-Йорке рядом с женой, с партитурой Симфонии № 5 Малера у сердца. А еще через месяц в Карнеги-холлe состоялся концерт его памяти…

 

Андрей ДНЕПРОВ