«Люди в хайтеке в большинстве своем примитивные»

Мы встретились в кабинете, в компании, которая находится в Герцлии. Израильские кабинеты, даже очень больших и серьезных людей, поражают скромностью. Самое дорогое в них – это компьютер, который стоит на рабочем столе. Самое ценное – дипломы учебных заведений, почетные грамоты, лауреатские дипломы и похвальные листы, которые висят на стенах. В этом кабинете есть некоторая вольность – маленький круглый стол с двумя стульями, за которым мы и сидим, пьем кофе с тортом и беседуем. Семен является одним из создателей современной флеш-памяти. Наука утверждала, что его исследования противоречат законам физики, и финансирование проекта часто прекращали. Благодаря технологии, которую предложил Лицин, возможности флешки увеличились, а ее производство стало существенно дешевле. В 2015 г. израильское деловое издание Globes назвало самым перспективным стартапом года фирму StoreDot, основателем которой является Семен Лицин и которая разрабатывает оригинальные электронные компоненты на основе биоорганических материалов. Технологии компании используются для быстрой зарядки батарей, для создания дисплеев без использования токсичных материалов, а также в распознавании изображений.

О том, как создавалась флешка, что делать, если вдруг разбогатеешь, и каким мистическим значением обладает цифра 3, мы беседуем с выдающимся ученым, профессором Семеном Лициным.

 

– Давайте не будем про флешку. Уже надоело об этом рассказывать, – сходу говорит мне Семен.

– Ну как же? Флешка – это практически главное изобретение, с которого начался XXI век.

– Флешкой уже никто не пользуется и правильно делает.

– Я пользуюсь. Пока, насколько я знаю, ничего лучше не придумали.

– Давайте я вам объясню, как перестать пользоваться флешкой. Сейчас все продвинутые пользователи хранят информацию в облаке, например на GoogleDrive.

– Хорошо быть грамотным! А я-то человек дремучий.

 

Семен Лицин приехал в начале 1991-го из Перми и сразу же получил приглашение на работу в Тель-Авивский университет на кафедру электроники. Он прошел путь от преподавателя до заведующего кафедрой. И занимался он в основном теоретической работой.

 

– А в начале 1999-го в университет пришел человек, который зашел ко мне в кабинет и спросил, знаю ли я, что такое флеш-память. Я, естественно, не знал, хотя, как выяснилось потом, это знали все. Но мне стало интересно, и я согласился на его предложение поучаствовать в совместных исследованиях. Так и началась эта история.

 

Этим человеком оказался Амир Бан, известный израильский программист и стартапер. Среди прочего, вместе с математиком Шаем Бушинским он разработал шахматную программу «Джуниор», которая стала семикратным чемпионом мира среди компьютеров.

– Я всегда объясняю, что в хайтеке есть два типа прорывов: изобретение технологий и изобретение продукта. Можно придумать многое, практически все что угодно, используя существующие технологии. Например, бутылку, которая будет одновременно батарейкой. Это, кстати, реальная история. Когда-то «Кока-кола» обратилась к нам с такой идеей, чтобы можно было от бутылки заряжать телефон.

– Это будет какая-то радиоактивная «кока-кола».

– Нет, специальное покрытие будет только снаружи, а энергия будет получаться от солнца. И технически это вполне возможно. Но оказалось, что это слишком дорого, и пришлось от этой идеи отказаться.

– Ну слава богу, а то это уже киборг-кола получается.

– Но технически, повторяю, это возможно. Так вот, многие люди мыслят в направлении создания продукта, основанного на применении известных уже технологий. Другой подход – это придумать новую технологию и на ее основе уже создавать продукты. Флешка – это новый продукт, а мой вклад связан с изобретением новой технологии, которая сделала ее возможной и доступной. А сама идея флешки давно уже витала в воздухе. Впервые флеш-технология была придумана в Японии в середине 1980-х в компании «Тошиба». При этом ее создатель не получил от этого изобретения никакой прибыли, и постепенно об этой идее стали забывать. Пока одному израильскому предпринимателю не надоело ездить на международные конференции с бесконечными дисками и дискетами, которые имели свойство ломаться, стираться, царапаться и заедать. Вот тогда-то и родилась идея создания нового устройства для хранения информации.

У каждого из нас была своя сфера ответственности. Кто-то отвечал за написание компьютерной программы, которая позволит считывать информацию. Кто-то – за создание продукта. Поначалу это был невероятно дорогой гаджет, первые флешки на 4 МБ стоили сотни долларов. Моей задачей было максимально удешевить этот продукт. И мы разработали технологию намного более плотной записи информации в память, которая позволила сделать этот продукт доступным по цене настолько, чтобы конкурировать на рынке. Это был прорыв.

– Который принес компании и ее создателям кучу денег.

– Нет, флешка никогда не была особенно прибыльной. Шума было много, а денег было мало. Нашу компанию купили не из-за продукта, а из-за технологии, которую мы придумали. Кстати, вы знаете, по какой причине многие отказываются от флешек?

– Потому что ими пользуются только такие дикие люди, как я?

– Нет, не только. Многие записи в флеш-памяти не стираются. Вы об этом знали?

– Нет.

– Допустим, вы хотите стереть компрометирующую вас фотографию. И вам кажется, что вы ее стерли, потому что на компьютере вы ее увидеть на сможете. А в памяти она все равно осталась. Поэтому практически все, что вы удалили, можно восстановить. Имейте это в виду.

– Все, иду сжигать флешки.

– Да, именно поэтому, например, в военных самолетах существует такая система, которая при падении самолета уничтожает флешку физически, так, чтобы ее нельзя было восстановить.

 

Семен подробно и обстоятельно рассказывает о том, как работает система флеш-памяти. Правда, из всего рассказа я запоминаю только то, что нанометр – это миллиардная часть метра, а диаметр волоса – 50 тыс. нанометров. Ячейка флеш-памяти имеет размер около десяти нанометров. Такие величины представить себе невозможно. И это еще ерунда по сравнению с устройством атома. Потому что его вообще никто никогда не видел.

 

– Вот есть такая легенда, что Эдисон совершил более десяти тысяч неудачных попыток, прежде чем создал лампочку. А у вас были неудачные попытки?

– Можно сказать, что пока мы работали над созданием устройства, возникали неожиданные и многочисленные технические проблемы, которые нужно было быстро решать, доводить этот продукт до ума. Но дело не только в этом. На основе этой технологии стали развиваться другие продукты. Флеш-память теперь существует везде: от фотоаппарата до кофеварочной машины.

– А вы ощущаете гордость за то, что изобретение, в создании которого вы принимали участие, изменило мир?

– У меня эти эмоции продержались ровно две недели. Потом мне это надоело, и я перестал обращать внимание. Хотя долгое время я даже получал отчисления от продаж. Мне интересно придумать, доказать, убедиться, что это работает. От этого я получаю адреналин. А когда начинается этап продаж, рекламы и маркетинга, я стараюсь от этого дистанцироваться. Мне это уже не интересно. А потом уже и просто стало мешать: ну сколько можно!

– А гением вы себя ощущаете?

– Нет, ну что вы! Есть люди намного более талантливые, чем я.

– Но поцелуй сверху был?

– Поцелуйчик, наверное, был. Но недостаточный. Потому что часто бывает, что передо мной встают задачи, которые я не в состоянии решить. Хотя не могу не признать, что мой подход к решению новых задач несколько отличается от того, как это делают другие. И это совершенно неконтролируемый процесс. Это просто приходит, и всё.

 

В этот момент в кабинет к Семену входит человек с двумя чашками в руках. «Это для вас, – говорит он. – В Шаббат готовил». В чашках оказался тайский суп из кокосового молока с грибами. А сам человек – коллегой Лицина, одним из руководителей компании, собравшей более 130 млн долл. инвестиций.

 

– Какой у вас хороший коллега!

– Я только из-за этого супа и хожу на работу.

 

Современная лаборатория стоимостью в десятки миллионов долларов занимается разработкой батареек, которые будут заряжаться за пять минут вместо стандартных двух-трех часов. С началом бурного развития стартапов и высокотехнологических компаний появилась новая социальная каста: магнаты хайтека. Самые крутые из них входят в список «Форбса», а более скромные становятся простыми израильскими миллионерами.

 

– Как пережить огромные деньги?

– О, это непростая история. Каждый по-своему проходит через это испытание. Как правило, те, кто заработал миллионы на технологиях, это люди, очень сосредоточенные на своей работе. Обычно его супруга, иногда супруг, привыкают к определенному распределению бытовых обязанностей: дети растут сами, и они не очень знакомы с папой; быт как-то сам регулируется, пока муж на работе. И вдруг падают огромные деньги. Люди в хайтеке в большинстве своем очень примитивные, то есть духовно и эмоционально недоразвитые. У них нет ни времени, ни желания заниматься чем-то другим, кроме своей работы. Так вот, когда такой человек возвращается домой после продажи компании, то оказывается, что места у него дома как такового нет. Что семья привыкла жить без него. И тут начинаются разводы, потому что люди отвыкли от совместной жизни.

– То есть вы хотите сказать, что придумать новую технологию, которая изменит мир, легче, чем наладить отношения с собственной женой?

– Да, конечно. Большие деньги обычно требуют очень серьезного переосмысления и переорганизации всей своей жизни.

– У вас был такой период?

– Нет, я ведь достаточно случайный и нетипичный человек для мира стартапов. Я всегда старался выстроить свои приоритеты так, чтобы не жертвовать главным для себя. Я всегда был человеком академическим, со склонностью к кабинетным размышлениям, всегда любил театр и классическую музыку и продолжаю их любить.

– На вас свалились эти миллионы…

– И что?

– Вот и я спрашиваю: и что?

– Моя жизнь не очень изменилась. Я как был свободным художником, так им и остался. Большая часть моей жизни никак не связана с работой. Например, мы с женой в меру возможностей занимаемся благотворительностью, помогаем театрам и филармоническому оркестру, участвуем во многих проектах, связанных с искусством. С другой стороны, высокие технологии и связанные с ними изобретательские процессы – это как наркомания. С этим невозможно раз и навсегда завязать. Это держит крепко и не отпускает. И это тоже неотъемлемая часть жизни. Приходится искать баланс.

– Что делать нам в новой эре победившего компьютера?

– Мы только в начале пути. Компьютер станет еще намного умнее. Многие профессии, которые сегодня считаются исключительно человеческими, в скором времени отомрут. В течение нескольких десятков лет машины заменят человека практически везде. А в числе первых машины заменят собственных хозяев, изобретателей.

– Какой кошмар! Как жить?

– Как вы считаете, для собак большое горе, что есть люди?

– Конечно, горе. Потому что люди их поработили.

– С другой стороны, с них снимается ответственность и им обеспечивается защита, питание, кров и любовь, если повезет.

– Ну мы же люди все-таки. Нам же хочется какой-никакой свободы.

– Нам будут бросать палку, за которой мы будем бегать и чувствовать себя очень свободными. Я думаю, что жизнь людей полностью изменится. Мы будем применять свою энергию в области искусства, куда не будут допущены машины. Проблемы с пищей, водой, жильем будут решены.

– А чем вообще люди будут заниматься?

– Придумывать себе интересные проблемы.

– То есть тот сумасшедший мир, в котором мы живем, станет еще более сумасшедшим?

– Конечно. Это только начало. Кроме того, мы еще увидим бунт против машин, который будет очень жестоким. Но в итоге люди и машины смогут существовать параллельно. Вот осознание того, что компьютер играет в шахматы сильнее вашего мужа (вице-чемпион мира по шахматам, международный гроссмейстер Борис Гельфанд. – Ред.), как-то влияет на его жизнь?

– За исключение того, что сегодня даже телефон играет сильнее человека, никак.

– Ну вот. Человек и компьютер существуют параллельно, иногда в симбиозе. И, кстати, чем лучше человек сумеет воспользоваться способностями компьютера, тем более конкурентоспособным он станет.

– То есть люди станут киборгами?

– С точки зрения медицины это было бы неплохо, потому что человеческий организм, увы, слишком несовершенен.

 

Пока мы беседуем, я рассматриваю кабинет повнимательнее. На столе – распечатанная на принтере бумага с китайскими иероглифами. «Тренирую память», – объясняет Семен. И ни одной книги: «Я слишком много прочитал в своей жизни, так что теперь у меня не хватает терпения и времени на долгое чтение». У Семена есть интересная теория троичной системы ценностей. Он считает, что одно изобретение может случайно создать практически каждый ученый: «Это как у Раневской – прыщ, который может вскочить на любой заднице». Два выдающихся изобретения – это уже признак редкого интеллекта. Ну, а три прорыва в разных областях – это может сделать только гений. В то же время у человека должно быть три этапа в жизни: теоретический, практический и духовный. Семен Лицин, по собственной классификации, сегодня приближается к третьему этапу.

 

– Три – это достаточно магическая цифра. Это универсальная цифра. Мне кажется, если у человека не было всех этих трех этапов, то он себя обеднил. Я когда-то увлекался работами философа Вячеслава Иванова. И он очень подробно объяснял, что есть философии двоичные, а есть троичные. Двоичные философии, то есть категоричные, как правило, приводили к застою. А троичные, более объемные, как правило, вели к прогрессу и процветанию. Поэтому я люблю эту цифру, она отвечает моим внутренним убеждениям.

– Тогда вот по поводу убеждений. Израиль – страна, мягко говоря, своеобразная. Поэтому у меня вызывают большое уважение те светлые умы, которые не уезжают из Израиля в Америку, чтобы зарабатывать там в сто тысяч раз больше денег, а остаются здесь. Почему вы не уехали?

– Во-первых, зарплаты сейчас практически сравнялись. Это уже не аргумент. Во-вторых, деньги – это далеко не всё. Для меня самым важным является возможность самоидентификации и комфортного существования в рамках этой самоидентификации. Вот представьте, что вы – болельщица. Вы болеете за свою команду. И вы злитесь, когда ваша команда промазывает, и радуетесь, когда забивает. В каких-то вопросах она не в ысшей лиге, но это ваша команда.

– Раньше это называлось патриотизмом.

– Я очень не люблю пафос. Поэтому воздержусь от битья в грудь и прохода со знаменем. Также я не готов никого судить и осуждать. Но для меня человек, с которым у меня противоположные политические взгляды, но при этом живущий здесь, гораздо ближе, чем тот, кто сидит в Нью-Джерси и точно знает, когда нам вводить танки в Газу. Мы, живущие здесь, готовы на себя принять последствия всех решений и действий, даже тех, с которыми мы не согласны, влияющих на то, что здесь происходит, и поэтому имеем право на любую критику. К сожалению, люди, которые отсюда уезжают, даже очень хорошие и умные, со временем практически исчезают из круга моего общения. Отсутствие чего-то критически важного в пересечении наших интересов само по себе сводит наше активное общение на нет. Израиль – это очень хорошая страна для самоидентификации. Здесь невозможно оставаться индифферентным. Поэтому Израиль во многом помогает понять и познать самого себя.

– А если дети уезжают?

– Это трагедия. И часто дети не понимают, насколько глубокую рану они наносят своим родителям. Но, опять-таки, разные бывают обстоятельства.

– Тогда ответьте мне, пожалуйста, на вопрос, который меня страшно волнует. С одной стороны, Израиль – технологическая сверхдержава. С другой стороны, в каких-то вещах мы отстаем от всего прогрессивного человечества. Например, в вопросах оплаты с помощью мобильного телефона. Или скорость Интернета, которая у нас запредельно низкая. Почему это происходит?

– Есть несколько объяснений. Во-первых, в странах, например, в бывших советских, где не было никакой технологической инфраструктуры, внедряют уже готовые технологии, причем последнего поколения. Сразу поставить новое и хорошее намного проще, чем переделывать устаревшее. Кстати, в новые районы, которые строятся у нас, проводят оптоволоконные кабели, и там все в порядке со скоростью Интернета. Во-вторых, бюрократическая система, которая тормозит быстрое внедрение новых технологий. В-третьих, реально существует монополизация, и механизмов борьбы в маленькой стране практически нет. Я вообще всегда говорю, что Израиль – это пример того, что нет абсолютных утверждений. Потому что какое бы утверждение вы ни сделали по поводу Израиля, всегда есть масса примеров, доказывающих, что это неверно. Израиль – очень противоречивая страна, ее нужно просто принимать такой, какая она есть.

 

После того, как мы побеседовали и съели тортик, который, кстати, Семен очень похвалил, мы отправились на экскурсию в ультрасовременную лабораторию. У меня было такое ощущение, что я попала в научно-фантастический сериал. Сверхточные микроскопы, супермощные центрифуги, перчаточные камеры с бескислородной атмосферой внутри. Здесь разрабатывают батарейку будущего, прототип которой выглядит так:

 

Беседовала Майя ГЕЛЬФАНД