Битва в Беляево

15 сентября 1974 г. на окраине Москвы молодые художники, далекие от так называемого социалистического реализма, устроили художественную акцию на открытом воздухе, не согласованную с властями. В течение нескольких минут выставка была жестко разогнана милицией при помощи бульдозеров и сотрудников в штатском.

Неофициальная выставка неофициального советского искусства стала событием не только художественной жизни столицы, но и политической – она свидетельствовала о том, сколь далеко зашли отношения власти и художников, не желающих подчиняться партийным догмам. В новые постсоветские времена в память об этом событии перед зданием Государственного центра современного искусства в Москве был установлен бульдозерный нож – свое­образный символ отношений между советской властью и искусством.

Отношения были разные в разные времена.

В начале 1920-х по улицам Витебска разъезжали трамваи, расписанные Казимиром Малевичем и Ниной Коган. В середине 1930-х после статьи в «Правде» «Сумбур вместо музыки» началась борьба с формализмом в искусстве. В конце 1940-х, во время борьбы с «космополитизмом» и «низкопоклонством перед Западом», по личному распоряжению Сталина закрыли Музей современного западного искусства.

С наступлением «оттепели» многим показалось, будто эти времена ушли безвозвратно. Что было очередной беспочвенной интеллигентской иллюзией. Она развеялась после посещения 1 декабря 1962 г. первым секретарем ЦК КПСС Никитой Хрущевым и другими руководителями партии и правительства выставки, устроенной к 30-летию Московского отделения Союза художников СССР (МОСХ).

 

«Тлетворное влияние Запада»

Один из залов занимали полотна мастеров старшего поколения – Роберта Фалька, Владимира Татлина, Давида Штеренберга. В другом были развешаны картины современных художников (весьма далеких от канонов соцреализма) Эрнста Неизвестного, Бориса Жутовского, Владимира Янкилевкого и др., приглашенных участвовать в выставке Эдуардом Белютиным – руководителем студии «Новая реальность». Известный ленинописец, начальник всех советских художников Серов стал внушать Хрущеву, что все эти картины – откровенная «мазня». Его поддержал партийный идеолог Суслов: все это – тлетворное влияние Запада. Взгляд первого секретаря привлек «Портрет девушки» Алексея Россаля. «Девушка» ему не понравилась. Хрущев был, что называется, человек живой, импульсивный, себя зачастую не сдерживал: «Это что? Почему нет одного глаза? Это же морфинистка какая-то!» Затем прицепился к композиции Люциана Грибкова «1917 год»: «Что это за безобразие, что за уроды? Где автор?» Когда художник предстал перед разгневанным руководителем СССР, вопросил: «Как вы могли так представить революцию? Что это за вещь? Вы что, рисовать не умеете?»

Свита играла «короля». За спиной первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета министров раздались возгласы: «Арестовать всех! Уничтожить! Расстрелять!» Хрущев искал главного. Случайно ему указали на Эрнста Неизвестного, и тогда он обрушил свой гнев на него. Боевой офицер, воевавший на 2-м Украинском фронте, гнева главы государства не испугался – пытался объяснить, что в искусстве тот не разбирается. После таких слов, вспоминал скульптор, все затряслись от страха, а Хрущев, успокоившись, на прощание протянул руку: «Мне такие люди нравятся. В вас сидят ангел и дьявол. Имейте в виду, если победит дьявол, мы вас уничтожим!»

Неисповедимы пути не только Господни, но и человеческие: через 10 лет Неизвестный создаст памятник Хрущеву на Новодевичьем кладбище.

В конце концов первый секретарь ЦК КПСС, обозвав всех «пидарасами» и «абстрцикнистами», вместе со свитой удалился в Кремль.

Хрущев был человек неоднозначный: 31 декабря 1963 г. Элий Белютин был приглашен на встречу Нового года, и Хрущев перед ним извинился. Извинения были свое­образными: пожелал ему и его товарищам «успешной работы» и «более понятной живописи».

 

Идея

Через пять лет после выставки в Манеже коллекционер Александр Глезер вместе с одним из основателем неформальной художественной группы «Лианозово» Оскаром Рабиным попытался устроить в клубе «Дружба» при НИИ, в котором он работал, выставку 12 художников-авангардистов. Выставка просуществовала всего два часа – ее закрыли нагрянувшие «сотрудники в штатском».

Если художникам не дают выставляться на официальных площадках, почему бы не попробовать на неофициальных? Так родилась идея устроить выставку на открытом воздухе. Принадлежала она художникам-неформалам Виталию Комару и Александру Меламиду. Ее поддержали все те же Оскар Рабин и Александр Глезер. Сначала выставку хотели провести не где-нибудь, а на Красной площади, прямо перед стенами Кремля напротив Мавзолея. Все художники были молоды, дерзки и бесстрашны. Но посвященный в планы математик и меценат Влад Тупикин охладил молодой авантюризм и предложил вместо Красной площади выйти на пустырь в Беляево, расположенный в спальном районе на окраине города. После непродолжительных раздумий с предложением согласились.

Участвовать в выставке согласились и другие дерзкие авангардисты: Владимир Немухин, Лидия Мастеркова, Евгений Рухин, Борис Штейнберг, Валентин Ситников, Надежда Эльская, Игорь Холин, Юрий Жарких, Валентин Воробьев и сын Оскара Рабина – Александр. Заявку о проведении «показа картин» в Беляево 15 сентября 1974 г. с 12 до 14 часов подали в Моссовет. Иностранным дипломатам и журналистам разослали пригласительные билеты и поставили в известность своих родственников и друзей.

Моссовет согласие не дал, но заявители, к которым присоединились еще около двух десятков художников-нонконформистов, в назначенный день и час собрались на заброшенном пустыре.

 

Досье

Александр Глезер – поэт, художник, коллекционер, по профессии инженер-нефтяник, работал в Уфе инженером на режимном предприятии. Увлекшись литературой, выбрался из «ящика» в Москву, где стал заметной фигурой в движении художников-нонконформистов, возникшем в СССР вскоре после смерти Сталина. Сочинял стихи, переводил грузинских поэтов, распространял самиздат, собирал коллекцию неофициальной современной живописи. Несколько раз пытался организовать выставки художников-авангардистов, которые разгонялись милицией и КГБ.

Оскар Рабин – один из основателей неофициальной художественной группы «Лианозово». Учился в художественной студии Евгения Кропивницкого и Рижской академии художеств. В конце 1940-х был исключен за «формализм» из Московского государственного художественного института им. В. И. Сурикова. После чего работал грузчиком на железной дороге. В конце 1950-х вместе с учителем стал основателем группы «Лианозово». Его творчество не вписывалось в предначертанный партией соцреализм, а его картины вызвали интерес у первых советских коллекционеров неформальной советской живописи, иностранных дипломатов и журналистов, а также яростную брань в советской печати.

Виталий Комар и Александр Меламид – выпускники Строгановского художественного училища. Оба некоторое время преподавали в школе и подрабатывали как художники-оформители. Первая их совместная выставка прошла в 1967 г. в кафе «Синяя птица». В 1970-х создали стиль соц-арт, представляющий собой пародию на соцреализм. Участвовали в движении неформальных художников. В 1973 г. были исключены из молодежного отдела Союза художников СССР. Одна из их картин – «Двойн­­­ой автопортрет» – погибла под гусеницами бульдозеров в Беляево. В 1974 г. были арестованы во время выставки в московской квартире. С 1976 г. стали переправлять картины за границу. Одна из них была выставлена в нью-йоркской галерее Рональда Фельдмана и получила положительные отклики в западной прессе.

 

«Стрелять вас надо!»

15 сентября стоял препротивный московский осенний денек – с утра зарядил нудный дождь. Над городом повисли тучи, дул неприятный холодный ветер. Оскара Рабина задержали на выходе из метро и вместе с Александром Глезером, бросившимся ему на помощь, отвели в милицию, где заявили, что он задержан на том основании, что в метро у некоего гражданина украли часы, а Рабин по описаниям похож на подозреваемого. Через полчаса «подозрения» не подтвердились и его отпустили.

На пустыре мокли художники, приглашенные дипломаты и журналисты, знакомые и близкие, зеваки, здоровенные молодцы с лопатами, поливальные машины и грузовики с готовыми для посадки деревцами. Неформалам объяснили, что городские власти решили таким образом (с помощью милицейских машин и бульдозеров, стоявших неподалеку) разбить на пустыре парк – все для удобства горожан.

Надо было что-то делать, и первым это «что-то» сделал Рабин – он распаковал свои картины и стал держать их (треножников не было) на вытянутых руках. Большинство художников последовали его примеру, что и положило начало «Беляевской битве»: авангардистов молотили кулаками, картины вырывали из рук и утрамбовывали во влажную землю. Интеллигенты сопротивлялись как могли, но что очкарики и бородачи могли сделать против пошедших на них бульдозеров… Отчаянный Рабин пытался перегородить дорогу, бросились на его сына Александра, скрутили за спиной руки и втолкнули в машину. Евгения Рухина, матерясь, поволокли по развороченной глине. Наде Эльской удалось взобраться на огромную трубу и прокричать: «Выставка продолжается!», но через несколько минут все было кончено – художников увезли в участок.

Александр Глезер вспоминал, что в милиции лейтенант, принимавший задержанных, в сердцах бросил: «Стрелять вас надо! Только патронов жалко…»

 

Какой идиот запретил…

Очевидно, среди руководителей Советского Союза одним из самых дальновидных был Юрий Андропов. Когда председателю КГБ, отдыхавшему в Кисловодске, доложили о «битве в Беляево», он спросил, какой идиот приказал разгромить выставку. «Указание члена Политбюро, первого секретаря Московского горкома КПСС товарища Гришина», – поперхнулся помощник. Кандидат в члены в сердцах бросил трубку…

В эти же дни Андрей Александров-Агентов, помощник генерального секретаря Леонида Брежнева, направил своему шефу записку, в которой дал анализ происшедшему: «Эта акция вызвала много ненужного шума. Только она и одарила „абстракционистов“ международным вниманием, которого те желали. Если бы художникам предоставили комнату для выставки, сопроводили выставку несколькими статьями о бессмысленных произведениях искусства и дали общественности возможность самой составить представление о них, все решилось бы само собой. В результате же привлечения милиции, использования бульдозеров и брандспойтов Моссовет настроил против СССР не только буржуазную печать, но и западные коммунистические партии».

Под настроениями «буржуазной печати» помощник генсека имел в виду отклики на разгон выставки, появившиеся в западных газетах под весьма характерными заголовками, точно передававшими суть отношений советской власти и не признаваемого ею искусства: «Русские громят бульдозерами выставку современного искусства» («Нью-Йорк таймс»), «Искусство в кольце головорезов» («Лос-Анджелес таймс»), «Искусство под бульдозером» («Крисчен сайенс монитор»).

 

«Хулиган» и хулиганы

Из участка задержанных доставили в районный суд. Рабин попросил судить по чести и закону. Видимо, женщине-судье хотелось того же самого (и такое в те времена встречалось): вместо трех лет за хулиганство она приговорила нонконформиста к штрафу в 20 руб. Но перед освобождением из зала суда у него потребовали подписать документ, подтверждающий приговор. «Хулиган» вспоминал: «Я отказался. Заявил, что не признаю ни штрафа, ни приговора, в котором меня почему-то обвиняют в хулиганстве тогда, когда все произошло с точностью до наоборот: как раз я стал жертвой „хулиганов в штатском“. Меня, тем не менее, выпустили…» При всем при том советский суд был избирателен, за одни и те же «проступки» назначал разные наказания: Надежде Эльской и Александру Рабину дали по 15 суток.

На следующий день, 16 сентября, художники написали письмо в Кремль, в котором уведомили, что через две недели вновь устроят выставку, но просят дать указания милиции защитить ее от хулиганов. И в Кремле отступили, потому что шум, о котором докладывал Александров-Агентов, все разрастался и вредил и без того не лучшему имиджу власти в глазах международной общественности. 29 сентября художникам разрешили провести выставку в Измайловском парке.

 

Гнев народа

Замолчать происшедшее в Беляево было невозможно. Поэтому московские партийные идеологи организовали письмо участников воскресника в газету «Советская культура», которое появилось на ее страницах 20 сентября. Ударники коммунистического труда токарь Федосеев и радиомонтажник Свистунов, электромонтажник Тимашев и начальник управления дорожного хозяйства и благоустройства Черемушкинского района, депутат райсовета Половинка «честно и откровенно» рассказали читателям о «вопиющем безобразии», происшедшем в полдень 15 сентября на пересечении улиц Профсоюзной и Островитянова, когда «какие-то развязные, неряшливо одетые люди начали вытаскивать весьма странные цветные полотна в рамках и без рамок», чтобы продемонстрировать их всем находившимся в это время на поле людям, среди которых было множество иностранцев. В этот день и час работники расположенных неподалеку предприятий «охотно вышли на заранее запланированный массовый воскресник по осеннему благоустройству и озеленению». И далее следовало самое интересное: «Непрошеные гости, – на голубом глазу утверждали авторы письма, – вели себя вызывающе, вырывали у работающих людей лопаты и грабли, толкали их, стремясь оттеснить от газонов, сорвали плакат, призывавший к участию в воскреснике, мешали движению транспорта, ругались и сквернословили». Далее «слесарь», «монтажник» и «депутат» подробно излагали историю обращения «нонконформистов» в Моссовет, попутно объясняя, кто такие эти самые Рабин, Кропивницкий, Эльская и другие, и категорически протестовали против подобных «„художественных“ акций „свободных художников“», не имеющих «ни малейшего представления об истинном искусстве», как и их «иностранные друзья и покровители».

Посыпались письма и в «Вечернюю Москву». Процитирую одно из них как наиболее характерное: «Глезер, прочел вчера в „Вечерке“ о твоих грязных делах, и вся моя душа возмутилась твоей продажностью, предательством и пресмыканием перед иностранцами! Как ты, гаденыш, родился в нашей светлой стране, учился в нашей советской школе, окончил наш советский институт, небось, все годы обучения получал наши кровные деньги, стипендию – и вот на тебе, Иуда, жидовская сволочь, падаль… таких жидов как ты давно стоило отправить в „обетованную землю“, чтобы там поняли, что потеряли и что не ценили».

 

Послесловие

Александр Глезер был вынужден покинуть СССР в феврале 1975 г. Из собранных им 500 картин ему разрешили вывезти всего 80. На протяжении нескольких лет друзья-художники сумели по дипломатическим каналам переправить остальные. В 1976 г. в Монжероне под Парижем основал Музей современного русского искусства в изгнании (впоследствии вместе с собранием работ переехал в Нью-Джерси, США). В Америке при издательстве «Третья волна» основал журнал «Стрелец» (1984–1999). Сборники своих стихов и книги по искусству издавал в Париже, Нью-Йорке и Москве. В 1994 г. организовал в картинной галерее «Беляево» выставку, на которой были представлены некоторые из уцелевших работ художников «Бульдозерной выставки». Последние годы жил в Нью-Джерси и Париже. Умер 4 июня 2016 г. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Оскар Рабин выехал во Францию по туристической визе, которую власти после обвинений в тунеядстве, заключения в КПЗ и домашнего ареста сами же и выдали. В 1978 г. был лишен советского гражданства «за деятельность, порочащую звание советского гражданина». Паспорт Российской Федерации получил в 2006 г., в 2013-м стал кавалером ордена Российской академии художеств «За служение искусству». Дважды подписывал открытые письма в поддержку организаторов выставки «Запретное искусство» искусствоведа Андрея Ерофеева и бывшего директора Сахаровского центра Юрия Самодурова. Персональные выставки Рабина проходили в Джерси-сити (1984), Москве (1991), Петербурге (1993), Париже (2018) и других городах. Последние годы жил и работал в Париже. Умер 7 ноября 2018 г. во Флоренции накануне собственной выставки «Два пути» во флорентийском филиале Санкт-Петербургского института живописи. За 60 лет творчества Оскар Рабин создал порядка 1500 работ и стал одним из самых продаваемых художников советского периода. Автор книги воспоминаний «Три жизни», вышедшей в издательстве «Третья волна» (Париж) в 1986 г.

Виталий Комар Александр Меламид в 1977 г. эмигрировали в Израиль, где получили известность своими сатирическими перформансами, в том числе телеграммой аятолле Хомейни, в которой утверждали, что это они наслали на Тегеран землетрясение за захват американских заложников. В 1978 г. уехали в США. В своих картинах высмеивали как соцреализм, так и попытки канонизации авангарда начала XX в. На Западе стали одними из самых успешных художников – выходцев из России. Их работы были приобретены многими известными музеями и коллекционерами, их персональные выставки проходили в Бруклинском музее, «Аттениум» в Хартфорде, «Модерн Арт» в Оксфорде, Музее декоративных искусств в Лувре. С 1992 г. началось их сотрудничество с галереей Марата Гельмана в Москве (в 2012 г. галерея закрылась, в декабре 2014-го Гельман уехал из России). Всего у художников было 60 персональных и около 70 групповых выставок. Последняя по времени выставка Komar&Melamid состоялась весной 2019 г. в Московском музее современного искусства. Их творческий союз распался в 2006 г.

 

Геннадий ЕВГРАФОВ